Зима моего детства

В 1956 году моего отца назначили заведовать городской базой Треста столовых, кафе и ресторанов. Я тогда только в школу пошёл, в первый класс, но название это надолго застряло в памяти, в связи с одним неординарным событием.

Сама база, где трудился отец, не представляла собой ничего особенного – двухэтажное кирпичное здание, ещё дореволюционной постройки. На первом этаже располагались склады, а на втором – разные конторы и бухгалтерия. Должность у бати по тем временам была вполне себе солидная, но персонального автомобиля ему было не положено. Вместо него в распоряжении заведующего базой была кобыла Машка, бричка на рессорах и сани. Вот про эти сани и пойдёт речь…

Зимы в то время в наших краях были снежными. Снег обычно выпадал в конце ноября и снежный покров, периодически освежаемый очередным снегопадом, сохранялся до самой весны. Пацанва была этому рада. По заснеженным, укатанным машинами улицам, на санках и на лыжах бежали утром в школу, а вечером, возвращаясь домой, не спешили заходить в помещение.

– Мама, можно погуляю немного.

– А уроки?

– Уроки в школе поделал…

Вот и всё! Бегай теперь, строй снежный городок, «штурмуй» его, закидывай снежками. А если кто из дому краюху хлеба, натертую чесноком вынесет, то и совсем лафа!

В один из таких вечеров из заснеженного переулка сперва показалась рыжая лошадиная морда, а следом за лошадью выкатили запряженные в неё сани-розвальни. На задке саней полулежал мой отец, а спереди сидел и дергал вожжи Игнатьевич – его извозчик. Санки подкатили прямо к нашим воротам. Батя спрыгнул на снег и отряхнул с длинного до пят тулупа солому.

– Ну, здорово, сынок, давай помогай, отворяй ворота, бочонок с грибами закатить надо. Любишь грузди солёные?

Я не помнил, ел ли когда, солёные грузди, но на всякий случай кивнул головой. Пока отец с Игнатьевичем опускали бочку в подвал, успел познакомиться с лошадью, которая была совсем не против краюшки чёрного хлеба, посыпанного сверху крупной солью. Побежал в дом за «добавкой». Игнатьевич отогревался с мороза стопариком, что поднесла ему мама, и смачно хрустел луковицей. На тарелке лежали тонко нарезанные кусочки примороженного сала с прорезью и несколько больших, похожих на разношенные лапти груздей. Момент мне показался вполне подходящий:

– Папа, а попроси дядю Игнатьевича нас прокатить, ну хоть немного, пожалуйста, – сделал я жалобное лицо.

Неожиданно, мою просьбу поддержала мама:

– Правда, покатай ребёнка, он молодец, пятёрку сегодня по русскому получил.

– Ну, раз такое дело выходит, что отличник он у вас, тогда конечно! Тогда нечего долго рассиживать, тогда поехали что ли, – это уже наш возница засуетился. Он, видимо, устал за день и торопился побыстрее попасть к себе домой, где его тоже наверняка ждали жена и дети, но понял, что сейчас не устоит, даст себя уговорить.

Застоявшаяся Машка резво взяла с места. Мы поехали вдоль улицы. Несколько мальчишек, стоявших с санками у забора, с завистью посмотрели мне вслед. Потом свернули в переулок в сторону школы. На улице вечерело. Тёмные сумерки заполняли палисадники и кусты акации вдоль дороги. В домах зажигались окна, из дымоходов валил белый дым, и на небе показалась луна. В вечерней тишине тихо поскрипывали по снегу полозья саней. Пахло терпким лошадиным потом, дёгтем, прелым сеном и немного отцовским шипром. Школьный двор к этому времени уже опустел, а так хотелось, чтобы хоть кто-то из пацанов посмотрел, на меня. Не поверят же…

Тут на моё счастье из дверей школы показался наш сторож Никита Семёнович. В случае чего, он-то подтвердит обязательно: была, мол, лошадь в сани запряженная.

– Эй, кто там к нам в гости пожаловал? Дед Мороз, что ли? Так вроде рановато, до Нового года ещё две недели.

– Это я, Егорка Судаков, первый А….

– Свои значит! Это хорошо. Пойду Шарика успокою, а то, вишь разгавкался…

Сторож ушёл к себе в сторожку, а мы, развернувшись, поехали обратно домой, где нас ждало тепло домашнего очага, печёная в духовке картошка и полная миска солёных груздей…