16. Влад- экономист. Папа - лизингополучатель

Второй рассказ о лизинге и тридцать девятый из цикла "Влад - экономист" (для детей, объяснение экономики в знакомых ситуациях просто и доступно). Главный герой - восьмилетний Влад, у которого есть двухлетний братик Арсений.
=================

Вечером, когда я задумчиво размешивал ложечкой сахар в чае, в кухню зашёл папа. Он был очень весёлый, подёргивал головой и напевал: "Омана кукарелла хафанана".
- Это новое заклинание колдовское? - спросил я, попробовав повторить"Пти да".
- Не, это старинное, африканское, из семидесятых. И где мне тут свою тарелку ставить? Или не предусмотрено? - папа стал отодвигать наши коллекционные машинки, расставленные по обеденному столу.
- И что вы с Арсюшей тут организовали? Автосалон?
- Да, в лизинг продавать.
- Кому? Я до зарплаты ничего покупать не буду, - испугался папа.

Он заподозрил, что мы опять его покупателем назначим, как когда акции нашей старой железной дороги распространяли. Папа у нас - совладелец - за килограмм конфет держатель двадцати процентов акций. Хоть он потом и пытался их перед получкой перепродать маме, но она отказалась - ей и своей части было вполне достаточно.

А когда нам новую большую железную дорогу крёстная на Новый год подарила, то мы старую решили ликвидировать. Созвали акционеров и предложили им честно разделить имущество. Мы с Арсением как основные владельцы забрали паровозик и два вагончика, а как там уже мама с папой погнутые рельсы и поломанный домик поделили я не помню, но вроде не поссорились.

Новую железную дорогу мы пока не акционировали, потому что ещё конфеты с праздников оставались и надо было не продешевить.

Но вот автолизинг - дело хорошее. Тем более что машинки эти папа у себя в кабинете на полках расставлял, а ведь когда покупал, то всегда говорил: "Это тебе". То есть они типа мои, а стоят у папы в кабинете на полках, потому что дорогие и он мне их аккуратно беречь помогает.

Но тут дело такое: помогает- не помогает, дорогие - не дорогие, а Арсению это всё равно. И он их с полок периодически утаскивает, шантажируя диким криком. Так что ощутимый урон по папиному недосмотру, раз он взялся за охрану, мои машинки несут.

Я раньше просто за это переживал, а теперь понял, что надо не переживать, а честные правила разработать: кто за что и как отвечает. А так же я сегодня догадался, что эти машинки у папы не просто так для сохранности, а находятся в лизинге для его личного пользования. Так как факт этот давно свершился, то осталось только правильно заключить честный договор. И я на кухне с тетрадкой папу как раз для последнего согласования и поджидал.

Услышав, что мы сейчас будем делать, папа попробовал с тарелкой срочно пойти в зал смотреть футбол. Но во первых кушать и смотреть телевизор просто вредно, и это абсолютно точно, раз мне так делать не разрешают. А во вторых, никто папу не задерживает, всё готово, пусть быстренько подписывает и идёт смотреть свой первый тайм.

Тут папа вспомнил, что футбол этот - повторный показ и он счёт уже заранее по радио слышал, всё забьют только во втором тайме и сел проверять мои условия.

Вот какой он осторожный стал, чтобы опять в третейский суд к дедушке не бежать, как когда задолжал мне за вечернюю переработку по уходу за его младшим сыночком.

И тут он стал читать и во всём придираться ко мне.
- Почему я должен тебе первоначальный взнос за каждую машинку по Сникерсу, если вот у тебя написано "без права выкупа"?
- А что это за абзац: "оплата производится дважды в месяц равными частями по шоколадке пятого и двадцатого числа?" Один раз десятого, и достаточно половинки шоколадки.
- А вторую половину куда? - удивился я, ведь их всё равно половинками не продают.
- Разберёмся куда, - ответил папа, беспощадно внося поправки, - Страхователю будем платить.
- А тут что у тебя совсем кривыми буквами написано и мелко так. Читай сам! - продолжил он меня расстраивать.
Я начал читать:
- Лизингодатель по желанию имеет право каждый вечер проверять наличие автомобилей на полках, и их сохранность. Все текущие ремонты осуществляются за счёт лизингополучателя. Один раз в конце года производится полная проверка сохранности имущества.
- Прекрасно, - согласился папа, - Дописываем: "В случае не исправляемой поломки предмета лизинга, лизингодателю всю стоимость ущерба возмещает страховая компания - мама". Иди со своим страхователем согласовывай, а я пойду футбол смотреть, там скоро забивать начнут.

Мама задумчиво разглядывала наш договор. На пол шоколадки она в принципе согласилась сразу, но вот над своей гарантией полного возмещения стоимости, с учётом высочайших рисков - Арсюша уже до третьей полки свободно доставал, соглашаться отказалась.
- Так за что тебе целых пол шоколадки? Столько же, сколько и мне, - возмущался я.
- Давай, сынок так: вся ежемесячная шоколадка тебе, но и риски уничтожения - твои.
- Я не согласен. Он всё ломает!
- Во первых он не ломает, а разбирает для своего развития, точно как и ты в его возрасте, - мама моментально стала суровой,- А во вторых, давай подумаем, что будем делать, если папа откажется сотрудничать. Вот возьмёт и скажет: "Забирайте ваши машинки". И куда мы их сможем красиво расставить?
- Больше вроде неуда, только в ящик спрятать, - начал я искать подходящую тару среди Арсюшиных россыпей, - Или возьмём и завернём каждую машинку в пакет и на полках у папы оставим, - придумал я замечательную хитрость, чтобы папа прекратил сопротивление.
- Но тогда он объявит себя платной стоянкой и потребует уже с тебя оплату за свои услуги по хранению. Папа же тебя даёт каждый месяц денежку на карманные расходы?
- Даёт, - согласился я.
- Вот с них и удержит, - убеждённо сказала мама, - Так что давай так: риски, связанные с Арсюшей, отнесём к не подлежащим возмещению стихийным бедствиям. Папу обяжем на этот год машинки расставлять не ниже четвёртой полки, и над дверью в кабинет колокольчик повесить большой, или лучше три маленьких, чтобы было слышно, когда стихия приближается к твоим материальным ценностям и мы могли бы брать ситуацию под контроль. На следующий год пересмотрим условия - машинки нужно будет ставить только на верхней полке. И всё.

Я повздыхал для виду, но согласился, и отправился к папе за подписью