Рассказ о том, как в Дремучий лес пришло Рождество

перевод с английского

В это зимнее утро, когда Дремучий лес был полон тишины, Винни-Пуху почудился странный шорох:

– Шир-р… шир-р…

Он прислушался.

– Шир-р… шир-р…

Чем больше прислушивался медвежонок, тем настойчивее повторялся звук.

«А вдруг это ширшит в ушах?» – подумал Пух. Он закрыл одно – ширшит в другом. Закрыл оба – не ширшит. Открыл – опять заширшало. И тогда в голову ему пришла вкусная ширшалка:

Какой-то шир шир-шит в лесу,

Шир-шит вверху, шир-шит внизу.

Никто шир-шира не поймёт,

А вдруг шир-шир шир-ширит мёд?

– Вот что я сделаю, – сказал Винни-Пух. – Пойду и посмотрю, нет ли там чего-нибудь вкусного.

Он надел ширф… ой, извините, конечно же шарф, и, весело напевая, отправился туда, где, по его мнению, лакомился мёдом загадочный Шир-шир.

Зима насыпала много снега, намела высокие сугробы, поэтому медвежонок добрался не скоро. А когда вышел на опушку, встретил мальчика, который нёс в одной руке пилу, а в другой пушистую ёлку.

Винни-Пух слегка огорчился, потому что не увидел ничего съедобного, но тут же обрадовался старому другу:

– Привет, Кристофер Робин!

– Здравствуй, мишка! – воскликнул Кристофер Робин. – Как поживаешь?

– Замечательно, – Винни-Пух облизнулся и спросил: – А ты не встречал здесь Шир-шира? – и осторожно добавил: – Того, который с мёдом.

– Нет, – рассмеялся Кристофер Робин.

– А зачем ёлка?

– Глупенький, разве ты не знаешь, что сегодня придёт Рождество и нужно к нему как следует подготовиться. Это серьёзное событие!

Винни-Пух встревожился:

– И насколько серьёзное?

– Очень.

Пух встревожился ещё сильнее:

– А… Рождество это, оно скоро придёт?

– Совсем скоро, – заверил Кристофер Робин. – Вечером. К каждому из нас.

– О-хо-хо, – испугался Винни-Пух, услышав неожиданную новость.

Он вдруг вспомнил, что позабыл запереть дверь.

– Знаешь, Кристофер Робин, у меня есть одно срочное дело. Я, пожалуй, пойду.

И, даже не сказав «до свидания», скрылся в лесу.

«Глупый мишка, – улыбнулся Кристофер Робин, – вечно куда-то спешит».

Но, разумеется, Винни-Пух не просто спешил. Он бежал. Он мчался со всех ног. Ему казалось, что загадочное, таинственное Рождество уже добралось до его избушки и крадётся прямиком к горшку с мёдом…

А ужаснее всего, что дверь действительно оказалась открыта.

– Если двери открывают, – подумал Пух, – значит это кому-нибудь нужно, – и заглянул внутрь.

Честно говоря, он опасался, что там уже столпилось много Рождеств: собственное Пухово Рождество, и, например, Рождество Пятачка, Тигры и, конечно, Рождество Кролика – все пришли полакомиться его мёдом.

Но в доме было пусто. То есть, всё стояло на своих местах, включая горшок. И никаких гостей. Медвежонок быстренько вошёл и запер дверь. Крепко накрепко. И проверил горшок. Убедившись, что мёд в целости и сохранности, он зашторил окно. Потом ещё раз заглянул в горшок. И подёргал дверь – заперто ли. И, на всякий случай, переставил горшок с мёдом под кровать. Только после этого сел и стал думать.

«Зря я так спешил, – думал Пух. – Ведь Кристофер Робин сказал, что Рождество нагрянет только к вечеру, – и ещё: – Жаль, что рядом нет Пятачка».

И ещё, что надо предупредить всех о приближении незваного гостя. Больше он ничего подумать не успел. В дверь постучали.

Пух прислушался. Кто-то чихнул и позвал голосом Пятачка:

– Винни!

– Будь здоров, – отозвался Пух.

– Спасибо. Открывай, это я, – сказал голос Пятачка.

– Кто?

– Пятачок.

– Ты уверен?

– Ещё бы! – отозвался голос. – Моего дедушку зовут Вилли. И я хороший друг одного Слонопотама, который любит сидеть в яме с горшком на голове. Открывай!

Винни-Пух решил, что, если кто-то говорит голосом Пятачка, а его дедушку зовут Вилли, это наверняка сам Пятачок и есть. И открыл.

Пятачок рассказал, что проснулся рано, день выдался чудесным, и он отправился на прогулку. А потом вышло так, что оказался неподалёку и заглянул к Пуху в гости.

Пух молчал. Ему не хотелось расстраивать друга раньше времени, и он решил отложить тревожные новости на потом. На послезавтрака.

– Такой прекрасный день, – беззаботно говорил Пятачок, наливая горячий чай в блюдце, – Такое голубое небо, лёгкий морозец, пушистый снег. Чем ты собираешься заняться сегодня, Пух?

Пух помолчал ещё немного, облизнул ложку, которой черпал мёд, и загадочно произнёс:

– Думать.

– О чём?

– Как всех нас спасти.

Пятачок недоверчиво глянул на Пуха:

– От чего же?

Винни-Пух вздохнул и признался.

– Ещё не знаю. Но спасать придётся. Потому что вечером в Дремучий лес кое-кто придёт.

– Но кто? – Пятачок вдруг почувствовал себя неуютно и слегка поёрзал на стуле.

Следующее слово медвежонок произнёс как можно более значительно:

– Р о ж д е с т в о.

– Ой!

– Да. Понимаешь, к каждому из нас придёт Рождество. Ты когда-нибудь встречал его?

Пятачок, который только что гулял на свежем воздухе с хорошим настроением, вовсе не хотел признаваться, будто никогда не видел Рождества. Конечно видел. Он так и сказал:

– Слышал о нём от дедушки.

– И какое оно?

– Точно не знаю. Дедушка говорил шёпотом и так тихо, что трудно было разобрать.

– Жаль, – заметил Пух. – Со знакомым Рождеством справиться куда проще, чем с неизвестным.

Пятачок почувствовал себя ещё неуютнее. Ему стало немножко стыдно, что он выдумал дедушкин шёпот, поэтому быстро спросил:

– А ты видел?

– Я его не застал. Но уверен, оно идёт за мёдом. За моим любимым мёдом! А раз так, – Пух неожиданно воодушевился, – надо дать Рождеству бой.

– Что дать? – совсем встревожился Пятачок.

– Бой! – увлечённо заявил Пух, потрясая ложкой. – Нельзя расставаться с мёдом без боя. Да. Мы дадим настоящий отпор Рождеству и спасём Дремучий лес!

– Не лучше ли спрятаться и подождать, пока оно пройдёт мимо?

– Рождество мимо не ходит, – твёрдо сказал Пух, всё больше радуясь своей идее. – Надо сражаться.

Сражаться Пятачку не хотелось, но, почувствовав себя нужным, он согласился.

– А где искать это самое Рождество?

– Знаешь, Пятачок, я думаю, оно непременно придёт вечером на опушку. Это очень подходящее место. Там его и встретим.

– А как?

Винни-Пух уже знал, как. Эта важная мысль появилась только что, и он сделал паузу, чтобы ею насладиться.

– Мы хором скажем ему «АГА!» Ну, то самое, наше дружное «АГА!» Ты помнишь?

– Помню, – загрустил Пятачок. – Только в прошлый раз оно не очень помогло.

– Это потому, что мы не сказали его все вместе. А теперь скажем. Да такое, что Рождество сразу поймёт – ему здесь не рады. Давай предупредим остальных.

Оба закутались в шарфы и отправились в гости к Кролику.

– А вы уверены, что оно придёт именно сегодня? – выслушав рассказ друзей, строго спросил Кролик, аккуратно подливая в тарелку Пуха сгущённое молоко.

Медвежонок молчал, пока не вылизал лакомство до капли, и Пятачку пришлось всё это время многозначительно пожимать плечами, как бы отвечая: «Ну, мы, разумеется… в целом это… если предположить…».

Наконец Пух отставил в сторону пустую тарелку и заявил:

– Совершенно уверены. Скажи, Пятачок!

Пятачок, довольный тем, что решающее слово осталось за ним, быстренько кивнул.

– Понятно, – Кролик встал и начал важно расхаживать взад-вперёд, загибая пальцы. – Во-первых, вечером в наш лес нагрянет таинственное Рождество…

– Которое любит мёд, – сказал Пух.

– Что, извини? – спросил Кролик.

– Любит мёд, – уточнил Пух.

– …нагрянет Рождество. Не перебивай. Получается, оно нагрянет к каждому из нас…

– Это, во-вторых, – заметил Пух.

– В-третьих, – медленно произнёс Кролик, – Что ему нужно?

– Мёд.

– А от меня? – поинтересовался Пятачок на всякий случай, чтобы о нём не забыли.

Пух пожал плечами так, будто ответ напрашивался сам собой:

– У тебя оно заберёт столбик с надписью «Посторонним В». На память о дедушке Вилли.

– Но это семейная реликвия, – обиделся поросёнок.

– В том-то и дело, – согласился Пух. – Оно забирает у нас самое дорогое.

Кролик, почувствовав, что теряет инициативу, всё же задал вопрос:

– А что нужно Рождеству от Кролика?

Пух ответил не задумываясь:

– Сгущенное молоко.

Кролик живо представил, как Рождество, объевшись сгущёнки, скажет: «До свидания. Мне пора». А потом застрянет на выходе и будет торчать там целую неделю, болтая лапами, пока не похудеет… и по-настоящему расстроился. Не иметь возможности спокойно выйти из дома – это ужасно.

– Короче говоря, – громко сказал он, – Рождество опасно! – и оглядев присутствующих, подвёл итог: – Нам нужно как следует сплотиться, потому что беды, которые оно может принести, неисчислимы!

Пуха и Пятачка так поразило загадочное слово «неисчислимы», что они, не сговариваясь, согласно закивали.

– А значит, – продолжил Кролик, – мне придётся взвалить командование на себя.

– Справишься? – поинтересовался Пятачок.

– Я в ответе за тех, кого покормил! – гордо заявил Кролик и выразительно посмотрел на Винни-Пуха. – И не забывайте, самое главное – произнести хором наше знаменитое «АГА!» так, чтобы Рождеству стало ясно – ему здесь не место. Я соберу своих Родных и Знакомых, загляну к Кенге и Тигре, а вы предупредите Иа и Сову. Встречаемся на опушке. Вперёд!

По пути к Сове, друзья горячо спорили, что может понадобиться от неё Рождеству. Пух настаивал, что оно заберёт у Совы карандаш для письма, а Пятачок мыслил шире и предполагал, что Сова может лишиться своей грамотности. Пух возражал, что если у тебя нет карандаша, то и грамотность ни к чему, а Пятачок настаивал, что грамотность одна, а карандашей много… В конце концов оба согласились, что ловить Слонопотамов гораздо легче, чем угадывать желания таинственного Рождества.

И оказались у дома Совы.

Пух нажал кнопку звонка, дёрнул шнурок колокольчика и крикнул:

– Сова, открывай! Медведь пришёл.

Пятачок кашлянул.

– С Пятачком!

Дверь открылась и выглянула Сова.

– Здравствуй, Пух.

Пятачок кашлянул ещё разок.

– Здравствуй, Пятачок! – добавила Сова. – Какие новости?

– Грустные, – ответил Пух.

– Неужели Иа опять потерял хвост?

– Нет. Надеюсь, что нет, – заверил медвежонок. – Всё гораздо серьёзнее. Сегодня вечером придёт Рождество. Ко мне, к Пятачку, к Кролику, к Иа… ко всем. И каждому.

– Зачем? – удивилась Сова.

– За мёдом.

– Но у меня нет никакого мёда.

– Ты не поняла. За мёдом оно придёт ко мне. К Пятачку за столбиком с дощечкой «Посторонним В», у Кролика съест сгущённое молоко, а у тебя… что у тебя самое ценное, Сова?

Сова растерялась. Она оглядела дом изнутри. Потом вышла и стала оглядывать его снаружи.

– Я думаю, – прервал её размышления Пух, – что самое дорогое у тебя – карандаш, которым можно написать поздрявление. А Пятачок считает, что грамотность.

– Грамотность! Конечно грамотность, – обрадовалась Сова. – Как я сразу не догадалась? Спасибо, Пятачок. Но зачем она Рождеству?

– Мы не знаем, – признался Пух, жалея, что ошибся по поводу карандаша. – Кто его разберёт, это Рождество.

– Особенно по вечерам, – добавил Пятачок, гордый тем, что угадал самое дорогое для Совы.

– Тем более в это время года, – вздохнул Винни.

– Что же делать? – разволновалась Сова. – Надо срочно звать на помощь?

– Уже зовём! – воскликнул Пятачок.

– Но кого?

Пух быстренько перечислил:

– Кролика, его Родных и Знакомых, Кенгу, Крошку Ру, Иа, Тигру и… тебя.

– Меня?

– Тебя, Сова. Время настало. Если сегодня вечером мы не скажем Рождеству правильное, настоящее «АГА», всё пропало. И твоя грамотность тоже. Ты умеешь говорить «ага»?

– Ну, конечно, – кивнула Сова. И на всякий случай произнесла: – Ага.

– Не плохо. Вооружись чем-нибудь и приходи вечером на опушку.

– А может быть вы справитесь без меня? – спросила Сова, всё ещё надеясь провести вечер дома.

– Нет, – сказал Пух. – Без тебя никак.

– До встречи на опушке, – попрощался Пятачок.

– Будь здорова, – добавил Винни-Пух.

– Я не чихала! – обиделась Сова.

– Я знаю, – улыбнулся Пух, и они с Пятачком скрылись из вида.

По дороге к домику Иа, Винни-Пуха сильно тревожила мысль о горшке с мёдом. Правильно ли он сделал, что спрятал его под кровать? С другой стороны, если Рождество станет искать, оно первым делом откроет шкаф – в нём обычно хранят мёд. А в горшке под кроватью, может храниться всё, что угодно. Там Рождество искать не станет.

Обрадовавшись, Пух начал сочинять медовую пыхтелку:

Я хорошо припрятал мёд,

И Рождество, когда придёт,

Горшочек с мёдом не найдёт.

Оно не сможет отгадать,

Что я поставил под кровать…

Но его перебил Пятачок:

– А зачем Сове вооружаться? – спросил он.

– Видишь ли, Пятачок, – признался Пух, – у меня в голове не мозги, а опилки, поэтому я не знаю ответов на все вопросы. Но вполне возможно, что, если она чем-нибудь вооружится, дружное «АГА!» станет намного лучше.

– Тогда я тоже хочу вооружится.

– Мы посадим тебя на ослика верхом, и ты будешь выглядеть внушительно.

Пятачку очень понравилось выглядеть внушительно. Он представил себя верхом на Иа и тоже обрадовался.

А вот серый ослик Иа не радовался ничему. Он стоял, как обычно, один-одинёшенек, наполовину присыпанный снегом, думая о том, какой куст чертополоха вкуснее, тот, что слева или тот, что справа. И как раз, когда он решил попробовать один из них, появились Пух и Пятачок.

– Привет, Иа! – сказал Пух.

– Как самочувствие? – справился Пятачок.

Ослик, не отрывая взгляд от чертополоха, пробормотал:

– Быть может привет, а может и нет. Кто знает! Во всяком случае, у меня лично имеются на этот счёт глубокие сомнения. А что касается самочувствия, Пятачок, то если у тебя есть время до вторника, я могу рассказать.

Пух повернулся к Пятачку:

– Ты когда последний раз навещал его?

– Прошлым летом.

– Дело плохо, – и добавил громче: – Иа, у нас хорошие новости!

Пока Иа медленно-медленно отрывал взгляд от чертополоха, Пятачок удивлённо посмотрел на Пуха, а тот прошептал: «Положись на меня».

– Хороши новости иль нет – вот в чём вопрос, – вздохнул Иа.

– Очень хороши, – заверил Пух. – Иа, ты не хотел бы чуть-чуть избавиться от грусти и печали?

Ослик расстроился:

– Ты хочешь лишить меня самого дорогого?

– Не я, – продолжал Пух, – Рождество. Оно интересуется, не можешь ли ты поделиться с ним этими ценностями?

– Рождество? – воскликнул Иа. – На свете есть Рождество, а я об этом ничего не знаю?

– Теперь знаешь, – успокоил Пух.

Иа покачал головой:

– Ну, если оно готово разделить со мной тоску и печаль, почему бы и нет.

– Хорошо. Тогда идём с нами на опушку.

– А что там делать?

– Скажем дружное «АГА»! – разъяснил Пятачок.

На опушке уже вовсю командовал Кролик. Он выстроил в два ряда своих Родных, за ними три ряда Знакомых, а Сашку Букашку, который тоже решился произнести «Ага», держал на руках и отчаянно спорил с Тигрой, который никак не хотел успокоиться и всё время на кого-нибудь напрыгивал.

Кенга и Крошка Ру стояли чуть в сторонке.

– Как называется эта игра? – спрашивал Крошка.

– Эта весёлая игра называется «Ага», – объясняла Кенга. – Скоро сюда придёт Рождество, а мы будем его пугать.

– А как мы будем пугать?

– Мы станем кричать ему дружное «Ага!» Хочешь попробовать?

И они вместе закричали громкое «Ага-а!»

Родные и Знакомые слегка вздрогнули, а Кролик укоризненно посмотрел на Кенгу и сказал:

– «Ага!» строго по моей команде. Попрошу не нарушать дисциплину.

Кенга улыбнулась, а Крошка Ру пискнул:

– Ага-а-а!

Тут Кролик вынужден был отвлечься, чтобы поставить Сову на её место.

Она вышла из-за кустов можжевельника с ридикюлем наперевес и спросила:

– А что собственно происходит? Почему такое сбор-ище?

– Будь здорова, Сова! Происходит подготовка к встрече Рождества, – объяснил Кролик, уводя её в сторонку.

– Но я не чихала, – обиделась Сова.

– Это не важно. Встань, пожалуйста, вот сюда. И скажи на милость, зачем тебе ридикюль?

– Пух предупредил, что надо вооружиться, вот и взяла, что было, – она достала из сумочки вязальные спицы и помахала ими перед носом Кролика.

– Хорошо, хорошо, – кивнул Кролик, закатывая глаза. – Будь готова по моей команде крикнуть наше знаменитое «Ага».

И он побежал встречать Иа, Пуха и Пятачка. Они как раз появились с другой стороны опушки. Пятачок гордо восседал на спине ослика и выглядел очень внушительно.

– Становитесь вот сюда, – распорядился Кролик. – Иа, ты не против, если я посажу Сашку-Букашку рядом с Пятачком?

Иа, который ещё не расстался со соей печалью, только ниже опустил голову. А Пятачок и Сашка устроились рядышком.

Подошла Кенга и спросила, не возражает ли Иа, если Крошка Ру тоже посидит у него на спине, пока всё не уляжется.

– Конечно, – согласился Иа. – Если нет иного выхода…

И Крошка Ру с удовольствием присоединился к Пятачку и Букашке.

Винни-Пух с Кенгой встали неподалёку, а Кролик выбежал на самую середину опушки и закричал:

– Внимание! Приготовиться к генеральной репетиции!

Все зашептались, обсуждая, кто такая «петиция». Пух сказал, что она совсем не похожа на Рождество, Сашка-Букашка ужасно испугался и сунул голову подмышку Пятачку, а Тигра уже готов был напрыгнуть на «петицию», но тут Кролик махнул лапой. И все замолчали.

Кролик подождал немного и удивлённо спросил:

– Вы почему молчите? Я же скомандовал.

– Нет, ты сказал готовиться к петиции, – возразил Пух.

– Я сказал, – медленно и громко заговорил Кролик – что как только махну лапой, все вместе кричим дружное «АГА!»

Но лапой махнуть он не успел. Крошка Ру и Пятачок сделали круглые глаза и одновременно показывая куда-то, закричали:

– Идёт, идёт!

Все посмотрели в нужную сторону и увидели… Рождество!

Оно оказалось ого-го какое огромное! В красном халате, в высоком колпаке и с длинной-предлинной белой бородой.

Кролик в изумлении открыл рот и опустил лапу.

И все, как по команде, испуганно закричали:

«А-А-А-А-А!..»

И на весь Дремучий лес прогремело дружное эхо:

«А-А-А!..»

Одна Сова, вместо того, чтобы кричать, взяла и чихнула. Но внимания на неё почему-то никто не обратил.

Рождество такого шумного приёма явно не ожидало. Оно остановилось в недоумении, потом сбросило с плеча мешок и внимательно пригляделось. И… громко-громко захохотало.

Оно смеялось, как сумасшедшее… Да-да! Хохотало и хохотало, пока совершенно обескураженное лесное войско глядело на него в полном недоумении. Даже Кролик не решился больше ничего скомандовать.

Насмеявшись вволю и вытирая слёзы, Рождество шагнуло вперёд, стянуло с себя бороду, сняло колпак и…

Все ахнули!

Перед ними стоял не кто иной, как Кристофер Робин. Это был он. Собственной персоной.

– Кристофер Робин! Кристофер Робин! – закричали все-все-все.

– Как я рад вас видеть! – воскликнул Кристофер Робин. – Уже хотел зайти к каждому в гости, но вы собрались вместе!

Все окружили своего замечательного друга и стали спрашивать, а как же быть с Рождеством, и когда оно придёт, то надо ли говорить ему такое «АГА», чтобы оно не захотело забрать самое дорогое…

Теперь Кристофер Робин догадался, кто виновник сбора на опушке, с улыбкой посмотрел на слегка растерянного Винни-Пуха и сказал:

– Дело в том, что слухи о Рождестве немного… преувеличены. Кстати, я встретил его по пути сюда, и оно просило передать наилучшие пожелания всем жителям Дремучего леса. А ещё, – Кристофер Робин открыл свой мешок, – вручить каждому его персональный подарок!

Все мигом забыли, что собирались говорить какое-то особенное «ага» Рождеству и весело захлопали крыльями, лапами и копытцами, и очень обрадовались подаркам.

Каждый Родной и Знакомый Кролика получил по коробке печенья, сам Кролик – наручные часы, которые звонко тикали и светились в темноте, Сашке-Букашке досталась коробочка мятных монпансье, Пятачку – тёплый вязаный свитер с надписью «Посторонним В», Крошке Ру – детские лыжи, Кенге цветной передник с большими карманами, в любом из которых Крошка мог уютно спать, пока мама готовит, Тигра с удовольствием оседлал палку-скакалку с пружиной и тут же принялся прыгать выше можжевеловых кустов. Иа достался пакет, в котором лежали целых три запасных хвоста на случай, если он опять вздумает их терять, Сове Кристофер Робин подарил вечное перо и записную книжку в кожаном переплёте. И, конечно же, для Пуха он приберёг большой горшок ароматного мёда, чтобы вручить со словами:

– Мой милый, глупый медвежонок, я тебя очень-очень люблю!

– И я люблю тебя, Кристофер Робин, – обрадовался Пух, крепко прижимая к груди горшок с мёдом.

P.S. В своём завещании Алан Александр Милн упоминал о «праздничной» сказке, которую подарил маленькому Кристоферу Робину. Но текст долгое время считался безвозвратно утерянным. И вот, совсем недавно, в архиве писателя, который передали Национальной галерее Нью-Йорка его правнуки, была найдена рукопись под названием «Рождество»… .