Медвежьи байки

Всю дорогу до перевала я проспала, укутавшись в мягкий плед и свернувшись калачиком на заднем сиденье машины.
- Просыпайся соня, всю красоту пропустишь! - окликнул меня Славик.
Я выбралась из-под пледа и посмотрела в окно, казалось, мы едем по облакам!
Дорога шла по вершине перевала, справа и слева клубился туман, спускаясь в ущелья, только верхушки вековых елей виднелись в пологе марева. И над всем этим великолепием всходило солнце.
- Красотище! – только и смогла вымолвить я.
- А то, давай перебирайся на переднее сиденье, хватит дрыхнуть, скоро приедем.
Устроившись рядом с мужем на пассажирском месте, я как котёнок, щурилась от первых солнечных лучей.
Скоро гравийная дорога нырнула вниз. По краям поднялись огромные лохматые ели и кедры. Из зарослей выскочил соболёк и помчался по дороге перед машиной.
Слава расхохотался.
- Смотри, смотри, суицыдник, у нас по степям суслики перед машиной бегают, а тут соболя.
Зверёк пробежал несколько метров и, задрав пушистый хвостик, юркнул в придорожный кустарник.
У самого подножья горы дорога делала крутой поворот и шла вдоль перекатов быстрой горной реки, упираясь в воротца из плетеных жердей.
- Ну, кто откроет? – посмотрел на меня муж.
- Я их с места не сдвину! – возмутилась я.
Слава с тяжким вздохом выбрался из-за руля, разминая затёкшие ноги, направился открывать изгородь.
В машину он вернулся недовольно ворча.
- Не такие уж они тяжелые, могла и открыть.
Я в ответ только мило ему улыбнулась.
- Солнышко, но ведь ты такой у меня сильный!
Муж еще более помрачнел.
- Ладно, сиди, сам закрою эту вязанку дров.
Вильнув еще раз, между деревьев машина въехала на улицу небольшой таежной деревушки.
Но нам пришлось тащиться по улочке со скоростью черепахи на нашем пути, лежали собаки. По всей дороге лохматые валялись в различных позах, грея на солнцепёке бока, животы и спины. На возмущенный сигнал клаксона никак не реагировали. Только маленькая свора лохматых комочков, облаяла машину выкатившись из под ворот, какого то дома.
Проехав всю деревушку, мы остановились у крайней избы. Это был большой дом – пятистенка, со старыми, массивными никогда не знающими краски воротами. У ворот нас встречала маленькая, сухонькая старушка, опирающаяся на клюку.
- Давно вас жду, по что вчера не приехали?
- Здравствуйте баба Варя, машина была неисправна, пришлось ее под шаманить, вот и задержались, - начал оправдываться Славик, вытаскивая из чрева машины наши пожитки и гостинцы для хозяйки дома.
- Ладно, чего уж там, идите, располагайтесь.
Видно было, что старушка рада нам, а ворчит, для порядка.
Дом состоял из кухни и спальни, разделённые большой русской печкой.
В горниле печи кипели щи, в чугунке, распространяя по дому сказочный дух.
Пока мы умывались с дороги во дворе под старым медным рукомойником, баба Варя собрала на стол.
Каждому из нас она поставила глиняную плошки с ароматным варевом, а рядом, но холщовую салфетку положила деревянную ложку, между чашками стояла лоханка с нарезанным караваем.
Вдоль отёсанного без скатерти стола стояли лавки, покрытые вытертыми половичками.
Старушка с умилением наблюдала, как мы уплетаем снедь.
Окошко в горнице было открыто, и мы услышали, как к воротам подъехала машина.
- Ну, вот и из Ермаков пожаловали, вы тут ребятки доедайте, а я пойду гостей встречу.
В комнату из сеней ввалилась ватага молодёжи, за ними шла хозяйка.
- Ну, что, сорванцы, давайте собирайтесь, в тайгу пора, а то обеда ждать будим, ничего не соберём, роса уже спала! – проворчала с добродушной ухмылкой старушка, напуская на себя строгости.
Мы все перезнакомились. Приехавшие ребята побросали вещи в кладовой. Захватив только вёдра, и короба мы всей ордой загрузились в машины, за главного по этим таёжным чащам была баба Варя.
Колея проходила между горами поросшими кедрачом и елями, уводя нас от деревушки вглубь тайги.
Остановились по приказу нашего проводника у небольшого ручья за очень старым, поросшим мхом мостиком.
- На выход, - скомандовала старушка.
Мы высыпали из машин и двинулись за нашим провожатым, вверх по склону вдоль ручья. Затем перевалившись через валежник, углубились в чащобу. Добравшись до цели нашей эскапада, запыхались все, кроме бабы Вари.
На поляне плотно друг к другу росли кусты жимолости все облепленные ягодой, как бусинами. Работа закипела, наши ёмкости быстро наполнялись.
Проворней остальных оказалась я, быстро набрав своё ведро,
направилась к ручью, чтобы умыться и напиться.
Перелезая через валежник, я заметила на другом берегу ручья небольшого медведя. Зверёныш пил, не замечая меня, я засмотрелась на пестуна и свалилась с валежника в воду, ведро упало, ягода поплыла вниз по ручью. Сидя в воде, я громко ругалась от досады и боли. Но вспомнив о медвежонке, замолкла, обернувшись к нему, увидела напуганную мордочку.
Лохматый пятился задом. Шумом и ором я так напугала мишку, что он пустился наутёк от меня. Я подняла ведро и побрела к ягоднику.
- Ты откуда такая мокрая и где ягода? – спросил кто-то из ребят.
- Уплыла. – Хмуро проворчала я.
- Это мы тебя слышали. Громко ругаешься! – пошутил Славик.
- Будишь тут ругаться, в ручей упала, ягоду рассыпала, медвежонка напугала, – жаловалась я.
- Какого медвежонка? - взволновалась баба Варя.
- Большенького.
- Никого больше не видела?
- Нет, я мишку сильно напугала, он удрал.
- Хорошо, что мамка тебя не видела, как ты её дитё обижаешь, а то устроила бы. Ладно, насыпьте Татьяне понемногу ягоды, доберём и домой. На сегодня хватит приключений! – скомандовала старушка.
Через три часа наши машины катились по грунтовке назад в деревню.
Подъехали к дому бабы Вари, когда солнышко на закат собралось.
Наша хозяйка начали готовить ужин, до этого процесса она никого не допустила, со словами, - негоже двум хозяйкам на одной кухне топтаться! – выгнала меня из горницы.
Мужики пошли носить воду и топить баню «по черному».
Для меня городского жителя, всё, что касалось деревенской жизни, было сказочно, таинственно. Каждое действие, будь то топка печи, приготовление бани, казалось мистическим. Поэтому я таскалась за всеми.
Заглянула в колодец – журавль. Его деревянный сруб был мокрым и скользким, поросшим мохнатой зеленью.
Прошла по саду, посмотрела, как мой муж возится у банной печи, затопляя её. Но решив, в конце концов, никому не мешать вышла из ворот и направившись к мелкой речушке, протекавшей не далеко от дома бабы Вари, носящей громкое название «Большая речка».
За мной увязалась огромный, лохматый пёс, охранник дома нашей хозяйки, Бабай. Проводив меня до берега, он потерял ко мне интерес и побежал по своим важным, собачьим делам.
Вокруг красота, не в сказке сказать. Передо мной развернулась вся сила и мощь сибирской тайги. Вековые кедры и ели поднимались ввысь. Огораживая деревушку стеной. Само же селение в одну улицу растянулось вдоль Большой речки, впадавшей у окраины поселения, в тёмные воды Ои. На месте слияния двух рек, как камень на перепутье, стояла скала. На ее верхушке, каким то невообразимым образом прилепился искорёженный ветрами кедр.
От красоты дух захватывало, душа пела. Воздух был упоительно чист. А журчание воды на перекатах убаюкивал сознание. Усевшись на лесину, лежавшую на берегу, закрыла глаза. Песня!
- Зря расположилась, - услышала у себя за спиной. За шумом реки я не услышала, как Славик подошёл ко мне.
- Пошли, баня скоро готова будет.
На крыльце нас уже ждала Баба Варя с двумя огромными махровыми полотенцами.
- Ступайте в баню, а опосля к столу ужинать.
Нас как городских гостей решили побаловать банькой, да не абы какой а «по чёрному».
Подойдя к бане, мне стало страшно, из дверей валил густой пар.
Баня была жаркая, от закопчённых стен пахло дёгтем. Печь с каменкой располагалась у самой двери, но разогрела нутро бани, как мне тогда показалось, до состояния доменной печи. Я не столько мылась, сколько скулила. Моё тело с трудом перенесло банное пекло. Меня полуживую, но вымытую, муж усадил на лавку возле бани, отдыхать, а сам пошёл дальше париться. И из-за закрытой двери слышался плеск и оханье. А я сидела и хватала воздух, как рыба выброшенная на сушу.
- Чего сидишь, иди в дом. Уже всё на столе. Нечего мёрзнуть после бани, чай уже прохладно.
Баба Варя подошла ко мне, я с трудом подняла на неё глаза, всё плыло.
- Да ты перепарилась с непривычки, ох голуба моя, сейчас подожди, морсику принесу.
Пока хозяйка ходила за кувшином с живительной влагой, вышел из бани Славик, красный, распаренный.
- Что же ты жену так упарил, чуть живая?
Старушка отлила немного брусничного морса в кружку, для меня, а крынку подала моему мужу.
- Ничего, отдышится.
В дом меня привели под руки и усадили на лавку у стола. Около меня тут же пристроился здоровенный полосатый кот.
- Ну что давайте все за стол – баба Варя поставила в центр стола чугунок с дымящейся круглой картошкой. Рядом расположились крынка с молоком, солёные помидорчики, огурчики, капуста, сало, лоханка с караваем, глиняная плошка с густой сметаной и печёный окорок.
Первые минуты стояла тишина, был слышен только стук ложек, но когда едоки насытились, начались разговоры.
Кроме нас и гостей из Ермаков за столом сидел заглянувший на пиршество сосед бабы Вари, дед Федот. Суровый старик с окладистой седой бородой и хитрым прищуром.
- Татьяна нынче пестуна встретила, хорошо без мамки был, а то показала бы она ей, - начала хозяйка.
- То, да, - проскрипел дед, вытирая холщовой салфеткой усы и бороду.
- Еже ли бы медведица увидела, как её чадо обижают, то задрала бы. Хотя медведь тож как человек, и глупым и шальным бывает. Помню, был случай, пошли мы как то с мужиками на козу. По осени это дело было. Но мишки ещё не залегли. Ну, значит, на голец пошли, в тот год много там козы видели. Расположились вечером на ночлег у небольшой сколы, ну пока суть да, дело, пока мужики лагерь ладили, я на вершинку скалки пошёл, что бы окрест посмотреть. И только, значит, я вскарабкался на вершину, так чуть на огромную медвежью морду и не налетел. С другой стороны скалки медведь карабкался. Я как заору от страха, он тоже в голос и бежать от меня. А я от него. Прибежал к костру, запыхался. Мужики повыскакивали из палаток, ружья похватали, а я ничего сказать не могу. От страха горло перехватило. Кое-как выдавил – Медведь! Всю ночь глаз не сомкнули. Наутро, как только посветлело, пошли к скалке. Медведя нашли у подножья мёртвым. Умер бедолага от страха. Долго меня мужики потом донимали, дескать, ты Федот на медведя и без ружья ходить можешь, они от твоего вида замертво валятся.
Когда дед закончил рассказ, смеялись все, наша хозяйка утирала слёзы краешком платка.
- Ох, Федя насмешил ты меня, вот у меня как то случай был. Пошла я как то за малиной, лет этак десять прошло с того. Иду с бабами переговариваюсь, потом увлеклась ягодкой. А бабы дальше ушли. Слышу, кто то в малиннике возится, аж ветки трещат. Ну, думаю, всю ягоду сейчас обобьют. Подбираюсь поближе к тому месту и слышу чавканье. Что за чудо? Раздвигаю кусты и вижу…. Огромный мишка. В малиннике выкатал лёжку. Валяется, значит, на спине, передние лапы сложил, а задней отталкивается и по кругу крутится, ягодки подъедает снизу на ветках. А морда такая умильная, довольная. Глазки прикрыл и чавкает от удовольствия. Ну я кусты потихоньку прикрыла и от того места пробираться стала. Так и ушла, медведь меня не заметил. И, слава Богу.

Тут и я вспомнила, как мне когда-то рассказывали о медведях.
- Я одну байку про мишку слышала от своей бабушки. Их в конце тридцать седьмом раскулачили и отправили сначала в Богучаны, а потом на вечное поселение под Абакан. Бабушка, тогда была маленькой девочкой, и помогала взрослым на выпасах. Она рассказывала, что однажды они пригнали стадо, а коровы как будто взбесились, мечутся. Кое-как их загнали в стойло. Но они никак не успокоятся. Доярки с пастухами пришли, узнать, в чём дело. И видят на столбе под потолком маленький медвежонок. Вцепился в перекладину и от страха ревёт. Коровы его чуют вот и бесятся. А топтыжка совсем от жути не жив ни мёртв. Его кое-как сняли и унесли прочь. Коровы скоро успокоились. Бабушка рассказывала, что медвежонка, кто то из таёжников забрал. Мать видимо охотники убили, вот он от голода и полез к коровам за молочком.
- А у нас в прошлом году в Ермаках медведица медвежонка искала, - начал рассказ Володя, один из гостей бабы Вари,
- Охотники маленького медвежонка застрелили и в село привезли. Так медведица как то выследила их. Одного из охотников прямо у него в ограде задрала. Потом медведицу завалили. Говорят, если медведь человеческой крови попробует, то остановиться уже не может. Наделали беды, зачем ребёнка убили, с него ни мяса, ни шкуры.
- Да, медведь могучий и свирепый хозяин тайги, - проскрипел дед Фёдор и пока скручивал махорочную цигарку «козью ножку» рассказывал.
- Лет этак пять назад, объявился в нашем селе шатун, сколько на него облав устраивали…. Но он все капканы, все облавы за версту чуял, уходил в тайгу. В ту зиму ягод, шишек мало было, неурожай. Так с началом зимы он спать не лёг, а начал собак драть, да скотину. В декабре на пилораму вышел, на людей, значит, поохотится, захотел. На ту пору, там только три человека было. Двух он задрал сразу, а третий успел в трактор спрятаться. Так медведь его часа два пытался из трактора вытащить. Потом улёгся и стал ждать, пока добыча сама к нему из машины вылезет. Бедолага совсем замёрз, хорошо новая смена пришла на помощь. Медведь оказался огромадным, старым и свирепым. Его кое как застрелили. Всю шкуру продырявили. Мужик что в тракторе скрывался, жив, остался, только пальцы на ногах отморозил, ампутировали.
Дед Фёдор замолчал, поднялся из-за стола, подкурил цигарку.
- Ну, что соседка, пойду я, сверчки уже поют, домой надо, я завтра вечерком зайду.
После ухода гостя, хозяйка отвела каждому место, нам досталась лежанка печи. После насыщенного событиями дня мы уснули сразу. Проснулись, когда баба Варя уже хлопотала у печи, готовя нам завтрак.
- Ну, что сонюшки вставайте, ребята уже уехали на рыбалку ещё затемно. Скоро уже вернуться должны.
Пока мы умывались под рукомойником в саду, старушка накрыла на стол. На завтрак мы уплетали свежие булочки с молоком и малиновым вареньем.
- Я тут вам немного в дорогу собрала. Чай в городе такого нет.
В углу у двери стояли две холщовые сумки, доверху набитые чем-то завёрнутом в газету. После завтрака мы стали собираться в дорогу. Славик пока ставил вёдра и сумки в багажник, баба Варя принесла банки с солёными помидорами и огурцами.
- Нынче у меня славное соленье вышло, возьмите, не откажитесь.
Пока мы укладывались, подъехала машина с гостями из Ермаков. Они из багажника достали две здоровенные рыбины. Одну завёрнутую в целлофан погрузили в нашу машину, а вторую занесли в дом бабы Вари. Распрощавшись со всеми очень тепло, мы поехали домой, в Черногорск.
Всю дорогу я думала, какой светлый человек баба Варя и как здорово приехать ещё раз в этот Богам забытый уголок, но этого, увы, никогда не случилось.