02. Так будет!

Похоронили бабу Настю тоже тихо и быстро. Родственников не осталось, поэтому сообщать о смерти пожилой женщины было не кому.
Мама больше не плакала. Она двигалась автоматически. Молча шла за гробом. Не проронила и слова, помогая накрывать поминальный стол…
Она изменилась. Мама, как и прежде оставалась ласковой и заботливой. Никуда от себя не отпуская детей. Но, в ней что-то надломилось. И от этого взгляд её карих глаз стал каким-то холодным, чужим…

С каждым днём в их посёлке жителей становилось всё меньше. Теперь «сиротели» целые улицы. Люди уезжали. Без слёз, без сожаления. С одной только мыслью - забыть. Оставались только те, кому переезжать было некуда и не за что.
Но не это пугало Мишу. Не гулкая пустота улиц, не громкий лай брошенных собак, которые сбились в стаю, чтобы выжить. Пугала тишина. После обстрелов, когда замолкал гул орудий, она приобретала какие-то конкретные зловещие очертания. Она была похожа на туман. Густой и беспросветный. Безмолвие угрожало, не принося облегчения…
Ребятишек осталось немного. Они очень быстро с первыми звуками выстрелов, научились прятаться в подвалах, или, застигнутые врасплох, ложиться на землю и прикрывать свои головы руками. Жизнь затихла, онемела, научилась прятаться вместе с людьми.
Теперь дни стали какими-то длинными. Казалось, что минут в часе прибавилось, секунды отсчитывались медленнее. Тяготило и постоянное ожидание. Оно не давало возможности расслабиться, хоть на минуту забыв о действительности. Будущее тоже покинуло посёлок, не оборачиваясь, оно ушло вслед за отъезжающими, набитыми нехитрым скарбом, машинами.
Остались только Вера и Надежда. Они были рядом. Помогали, поддерживали, не давали сойти с ума, впасть в истерику. Заставляли двигаться, чем-то заниматься. Гнали Безысходность…
Самое страшное, что теперь смерть стала чем-то будничным, привычным. Она, как будто поселилась в пустых домах. Расползалась, гуляя по улицам. Смерть уже не вызывала острой боли и сострадания, как раньше. К ней привыкли, её приняли…
К гнетущей тишине прибавилась невыносимая жара. Воздух к обеду становился обжигающе колючим. Даже дышать было трудно. Воду в домах отключили. И за ней нужно было ходить на соседнюю улицу к колонке. Там всегда были люди. Особенно сейчас, когда зной, казалось, расплавляет изнутри, заставляя кровь сворачиваться в венах…


Кто набирал воду в вёдра, а кто в пластмассовые тазики. Затем отходили в сторону и обливались прямо в одежде. Это спасало на какое-то время. Все собравшиеся здесь люди молчали, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Не сговариваясь, жители этого посёлка больше не обсуждали ничего, связанное с войной…


- Сынок, сходи за водой, - попросила мама,- пока Сонечка спит, я что-нибудь приготовлю.
Миша молча взял ведро и направился к калитке.
Когда он проходил мимо сестры, его рука невольно потянулась к ней. И он ласково погладил её светлую головку.
Сонечка спала, сложив вместе ладошки и подсунув их себе под щёчку. Глядя на её беспечный сон, брат удивлялся, что и сам успокаивается, испытывая что-то похожее на умиротворение.
В доме было очень душно, поэтому Миша помог маме и, они вытащили и поставили под абрикосовым деревом небольшой старенький диванчик. Тень от дерева давала хоть какую-то прохладу. И последние три дня девочка днём хорошо засыпала. Тем более, что война в обеденные часы затихала, напоминая о себе лишь далёкими одиночными выстрелами.
Миша не спеша шёл по направлению к колонке, которая находилась на соседней улице.
Он с надеждой посмотрел на небо. Ему даже показалось, что далеко, возле самого горизонта мелькнуло небольшое облачко.
- Вот бы прошёл хоть небольшой дождь, - подумал он, - дышать станет легче.



Продолжение следует.