Собратьями по вольному перу,

Соседями по месту на планете

Мы повстречались в... надцатом году,

И с этих пор знакомы в интернете.

Отработанный хлам, не желающий с фактом смириться,

Не способен принять равнодушного времени бег.

Мимолётно мелькнёт разрешённых красот вереница,

И забот череда растворится как тающий снег.

До свидания! Быть может, ненадолго
Мы расстанемся. Прощай не говорю.
Нас к развилке вывела дорога,
Можно смело выбирать свою.

Помню шли отрядом дружным в ногу,
Ровный строй и выверенный шаг,
Помогали разно, понемногу
Крепли вместе мы от передряг...

Постепенно как-то по-английски
То один покинул, то другой...
Всё тусклее становились лица,
Укрываясь в дымке пылевой.

Реже встретишь родственные души,
И попутчики всё больше о своём...
Да и тех желанья нету слушать...
Всё же порознь дальше мы пойдём.

На душе осадок нехороший.

А что такое, вовсе не пойму,
Как будто в коконе: ни слуху и ни духу.
Ни в суп ни плюнул, матом ни ругнул,
Но ощущение, что я с помойки муха.

Сторонятся, внимания ничуть...
Да хоть бы поругали в самом деле.
Игнор сплошной. А в чём причины суть?
И что не так в моём блестящем теле?

Ни вакуум космический вокруг,
А будто замурован в наказанье.
Кричит душа: неужто предал друг,
Казнит меня, не давши оправданья?

Да что не так? Живу, как прежде жил,
И мыслю также, и приоритеты...
Себе других, поверьте, не купил.
Но друг молчит... А впрочем, друг ли это?

В васильковом ты или в ромашковом,

Восхищаюсь тобой беззастенчиво,

Будь одета хоть в тёмно-фисташковом

Всё равно ты – красивая женщина.

(Идея скромно похищена у Луковой. https://www.newauthor.ru/poetry/navoznyj-zhuk)

Привычка к грязной посуде не кажется мне безобразием.
Иной раз такие там груды... А нынче там кто-то лазает.

И было б в мазуте всё блюдо, тогда бы прилипла зверюшка.
Так нет. По цветам изумрудным в немытом копается тушка.

Какое-то там... жукомуха... А может, мухановый жук?
Жужжит недовольно с натугой, и целится на ноутбук.

По берегу моря гуляла, освоила я дельтаплан,
И птицей себя ощущала, парила, как вольный орлан.

Возвышена я в устремленьях, но этот ни муха, ни жук

Сила и воля. Так может случиться.
Скачет в дали... не видна, вереница
Всадников... Или без сёдел табун
Мчится безумный в сиянии лун?

Вихрем несутся. Грохочет галоп.
Отзвук копыт. Металлический сноп,
Искрами брызжет — подковы. Их власть:
Рыжая, белая, смертная масть.

Чёрный ещё... Или конь – вороной?
Знаю, что скачут, не зримые мной.
Кони, четвёрка. Сквозь вечность полёт.
Поступь коней – это «чёт иль не чёт».

Под седоками. Карающий зной
Там, где наездник играет тобой.
Скалятся кони, грызут удила.
Всадники мчатся, сжигая тела.

Откуда вдруг китом огромным туча
Вплыла в мой город, спящий на холмах?
Лениво-серая, расслаблено-могуча,
Неотвратимая гуляющим на страх.

И стразу начал дождь расстрел жестокий,
Без права на защиту, в сто стволов.
Тяжёло-капельный, отвесно-кособокий,
Ломающий распорки у зонтов.

Как сумасшедший бросился он сверху,
С двухсмылием банальным – замочить,
И даже, не поверите, но ветру
Кит не позволил вихри закрутить.

Открылись хляби. Разом. Получите!
И грохнул издалёка злобный бог:
«Не верили, что я для вас учитель?
Так вот за это... молнией плевок».

Смотрю вокруг и с каждым днём – увы.

Изящество порой ещё бывает,

Но чаще бред. как опийные сны,

И фарс, и кич, и пошлость побеждает.

Печально, когда не встревожено
И тает мороженным прошлое.
Теряется прелесть отчаянно,
Сквозь пальцы, как будто нечаянно.

Прошедшее в памяти зыбкое.
В ладони мороженка хлипкая.
Слащаво капелит у глупого
Не чаще, чем самого мудрого.

В надежде, что что-то останется,
В обёртку цветную стараемся
Вложить подморожено-прошлое,
Но тают кристаллы непрошено.

Душевно-забытым упущенным
Растает мороженным сущее.
И если сейчас не считается,
То в будущем что же останется?

Не ждите, что встретите яркое
И будете завтра с подарками.
Чем больше храните хорошего,