Художник - мученик по сути,
когда над ним висит заказ.
Свою фантазию до жути
изводит, не смыкая глаз.

Он где-то рядом, к цели близок,
но всё никак не выйдет в плюс,
увяз в набросках и эскизах,
заколебав всех нежных муз.

Идею чутко, по крупинкам
плетёт из гения и грёз:
оформить кружевной снежинкой,
или плеядой ярких звёзд, -

орнамент тот, что ждёт заказчик, -
цветком, иль дивною лозой?
А может свежести в образчик
добавит волн морских прибой?

С душой художник влился в дело,
халтуры он не признаёт;
ум, тело - брошены всецело

Я спешил зайти разуму в тыл.

Дверь с ноги - прочь с петель! Не стучался.

я Володькой зачем-то назвался

и усы к чьей-то матери сбрил.

Рухнула в яму туча,
выбросив кучу пыли,
злых междометий кучу
выплюнув в русском стиле.
Вижу - смурнее Небо,
вижу - бледнее ночи;
слышу, как просят хлеба...
Зрелищ? Нет, хлеба, точно.
Руки свои заплетаю
хитрым узлом самурая,
зная, что дней трамваи
нас удаляют от рая,
помня, что за забором
колокол-мир всё глуше...
Но светится глаз задором
и на макушке уши.
Выпили. Выбили зубы
мне, иль кому-то другому.
Вилкой четырёхзубой
скребу по пустому тефлону.
Кончилась в хате водка -
спать, иль в ночной за счастьем?
Девочка в метеосводке
нам обещает ненастье.

В неком городе сижу в шикарном пабе.

Нужно с помпой раздолбить свой выходной.

На часы гляжу и жду, когда же бабы

косяком попрут - одна белей другой.

* * *

Шагай и пой.
Стремись на свет.
Шагай, не ной,
что веры нет.

Что веры нет -
развод тупой,
она в тебе,
за скорлупой.

За скорлупой,
за скудостью...
Шагай, не ной,
за глупостью.

Шагай и пой,
что человек.
Короткий бой,
горячий снег.

Забыл пароль.
Под дождь анфас.
Злым эхом боль
команды "фас!"

В корзину спам,
а лучше - в печь.
Весь сбор на храм -
туда же - сжечь.

Во прах и тлен
стаж трудовой,
жги ИНН
в кругу звездой.

Отдай костру
мир надувной,
а по утру
шагай и пой.

Газманно глух,
небрито слеп,

Тишь, да гладь.
Благодать.
Застели травой кровать.
Мысли гнать,
спать - так спать;
облаком укрой.
Но никак не задремать.
Снять носки и майку снять, -
голым - знать -
легче спать.
Флаг спусти. Отбой.

Ночь темна.
Тишина.
Я один и ты одна.
Мне видна
сторона,
где осталась ты.
И луна
холодна.
Звёзды, словно ордена,
раздаёт сатана -
правнук темноты.

Не видать в небе дна.
Миллионная волна
по палитре окна
щедро растеклась.
И не нужно полотна,
на моей картине сна
пахнущих волос копна,
искры томных глаз.

Утром сухо окно.
Но одно
не дано

* * *

У меня поломались крылья.
Я, как все стал - в дерьме копаюсь.
Извини, Отче, это скрыл я
потому, что трус и стесняюсь.

В осознании ценностей ломка.
Щиплет перья цинизма бедлам.
Первым левое хрустнуло громко,
тут же правое - хрусть, пополам!

У меня надломился голос,
мой диагноз танцует свой стиль.
Извини, Мать, седой мой волос
и смещение цен-тра-тя-жес-ти.

Толерантность - собакой сутулой,
жажду жить посадила на клей.
Мозг разжижен покорностью снулой,
тот на свет рвётся в виде соплей.

Фобии шанцевым деструктивно,

Хаос настроений кожу сушит,
в трещине прижился на губе,
душит сбруей дискомфорта душу,
грезит расписаться на судьбе.

Яндексы, пароли, коды, числа...
Хаос не даёт мне быть добрей.
Хочется носителем быть мыслей,
а не переносчиком мыслЕй.

Заблудились мысли в настроениях,
чтоб не узнавали - капюшон.
Сталь иглы иным - успокоение,
я ж пока покоя не нашёл.

Думы чахнут, в язвах и болячках.
Ересь научила правду врать.
Хаос к мозжечку прилип, как жвачка:
"Дай взасос твой мозг поцеловать.

Дай вписать в легенду моё имя.
Дай костёр любви чужой задуть.

Разверзлись серые палаты.
Армагеддон под дых.
И хлынули неадекваты
на остальных иных.

Погромы праведней беседы.
Подешевела смерть.
Ломают руки непоседам,
научат как сидеть.

Погоны расставляют бредни -
в кутузке есть места;
в дежурке телик, а в нём бредни
аллюром три креста.

Бахилы пялит Бог усердно,
игла в наследнике;
сестра с лицом немилосердным,
крест на переднике.

Кто не забудет крови вкуса -
в метро культёй сучат
в сучат, что праздновали труса,
но пафосно бренчат

медальками; их блеск тревожен -
не воин - грудь в крестах.

* * *

Были светлые деньки...
Да. Ещё совсем недавно
их несло теченьем плавным.
Неурядиц островки,
как плохие поплавки,
шли ко дну без брызг, бесславно.

Жил. Дышал. Грудь - парус крепкий
и душа, как флаг.
Вкус дождя и ветра смак,
и тумана вязкий, терпкий
запах знал. Костра дым едкий
разъедал собою мрак.

Были светлые денёчки...
Да. Ещё совсем недавно
в руки я не брал устав, но
смело ставил в жизни точки.
Песню психа-одиночки
без струны играл, без главной.

Чтоб от жизни не отстал, -
появляется Она, -
с кислым привкусом вина,