Август - весёлый, смешной паренёк,

сын жаркого Лета, живёт без тепла,

сам по себе, в мире он одинок;

рыжий, в глазах озорной огонёк;

бродит по свету, жжёт день свой дотла.

* * *

На свиданье брёл устало, -
только слез с дельфиньих спин.
На календаре - Купала,
а одет, как в Хэллоуин.

С мягким, жёлтым чемоданом
и с раскрашенным лицом
Он идёт к прекрасной даме
и к аварии с концом.

Она ликом королева
и Дюймовочка умом,
путает, где право-лево,
красит глазки перед сном.

Скормит страх своей вороне
и невкусные стихи,
спать идёт, не сняв корону
из картона и коньки.

А Он счастлив, хоть и болен, -
в космосе одной ногой;

От Мурзилки
(Никому ничего передавать не нужно)

Саша, салют! Доброй ночи, приятель!
Я не фанат, не певец, не читатель...
Сам себе кодекс, палач и спасатель,

кризис, вирус, дефолт...
Англия - что? Живут и в Эритрее;
в Англии тоже болеют, стареют...
Где б не дышалось, одна панацея -

тупо задвинуть болт.
Пива не пью, угощу лучше квасом.
Ежели плакать - страшней час от часу.
Ведь без намордника даже у кассы

Здравствуй, девочка! Пишу тебе записку.
Просто так. Оказия теперь.
Присмотрись, я рядом, очень близко,
слушай тишину и ей поверь.

Тишина подскажет настроение,
нужное услышишь в тишине.
И она с письмом-стихотворением
кое-что расскажет обо мне.

Ты узнаешь, как я поживаю,
кем живу я в мыслях, чем дышу.
Как ты далеко! Как я алкаю!
И пишу чего-то всё, пишу.

Ну а может быть ты распознаешь
в тишине о том, как счастлив я.
Вот, скучаю; знаю – ты скучаешь,
девочка любимая моя.

Иногда невмоготу натужно.
Не попишешь тут уж ничего.

* * *

О горизонт светило разбилось,
кровью забрызгало тучи.
Небо тревожною патиной вскрылось.
Ветер то ноет, то глючит.
Вечер-маньяк тьмы встряхнул покрывало.
Ночь к окулярам прильнула.
Сиплым молчанием в траурном зале
мир сквозняком протянуло.
Ночью-сеньорой, над всем здесь хозяйкой,
месяцу велено выйти в отгул.
Звёзд криминальная, дерзкая шайка
пьёт где-то, бросив свой пост-караул.
Ночь.
Будет здесь так, как желает Она -
хитрый стратег и лиса-дипломат...
Императрицею наречена.
Правит здесь матриархат.
Грозен в величии взор её хмурый -
ограничитель всех смут.

Я ночью скучной написал о том,
о чём совсем не хочется кричать -
о службе в армии, которая потом
на памяти оставила печать.

*

Повестка как у всех. Военкомат.
Пощупали, проверили, обрили,
одели в камуфляж и ты - солдат,
как будто на два года осудили.

Для пацанов зелёных это срок,
хотя с тюремным всё же не сравнится;
становится вдвойне почётным долг,
коль долгом вышла служба на границе.

Режим, "диета", "непосильный" труд,
для нас, тогда вонявших пирожками,
казались адом. Марш-броска маршрут
полил слезой и утоптал "прыжками".

Исчёркал тетрадь, не найду нужный тон,

все буквы какие-то грустные.

На новом листе нарисую свой сон,

в нём губы твои очень вкусные.

* * *

Тёплой кляксой лампы свет - на стол.
Я укутан в байковые тряпки.
Сути лёд искал, ну а нашёл
жар ненужных слов.

Чего ж так зябко?

Отчего мне хочется кричать?
За кого по жизни мне обидно?
Я мечтаю о мечте мечтать!
Я хочу хотеть!

1.

За час курю восьмую сигарету.
Мой поезд вечером. Стою, пивком лечусь.
На стенде "Розыск" все особые приметы
я взял и выучил от скуки наизусть.

Мутит от сигарет, не лечит пиво.
Июль. Жара. Печёт - нет больше сил.
Вдруг ножки женские идут красиво,
я от восторга фильтр откусил.

Блеск кожи слепит глаз. Как шаг кладёт умело!
Улыбой дауна сияю ножкам вслед.
И вправду - совершенству нет предела!
Я от желанья чуть не сдал билет.

И сдал бы точно, если б в людской массе
не уследил, что встали ножки к кассе.

2.

Всё. Рюкзак мой за плечами.

Средь пионов, гортензий и прочей ботвы

мне позирует, крепкая слива.

А я рад красоте. И нет мыслей кривых.

"Ну и что?" - удивлённо здесь спросите вы.

Да не знаю я! Просто красиво.