– Три черты. Нижняя длиннее. Я – ветер, а мысли мои – украденные ветром паутинки. Плавная черта вниз. Еще одна. Дерзкий конец. Две резких порывистых черты поперек. Вот так. Я – воды бесконечной реки. Я несусь из ниоткуда в никуда.

Смена шла своим чередом. Я отдался течению дней и дрейфовал вместе со всеми по реке по имени Лето (не путать с Летой – туда еще рано). Плавал, загорал, тренировался с маской в условиях, приближенных к боевым. Все получалось прекрасно. Неожиданно вылезла проблема погружения в соленой воде – меня выталкивало как поплавок и я, подобно утке, периодически задирался «хвостиком» вверх. Вот где бы ласты то… Ну да что-нибудь придумаем. Вон у пацанов старших спросить, которые постоянно с маской ныряют за ракушками у дальнего мыса.

Посвящается дяде Вове, без которого вообще ничего не было. В том числе, и этого рассказа.

Было это в те благословенные времена, когда небо было голубое, трава зеленая, кассеты нужно было перематывать, вкладышами - обмениваться и вообще всё, включая ответственность и необходимость самому покупать соль и сахар, было очень впереди. А, ну и еще это был тот самый возраст, когда организм бодро реагировал на всё, что связано с противоположным полом. Шутку про «у меня сейчас гормональный взрыв и стоит даже на слово линолеум» помните? Вот умные люди ее придумали, опытные.

От автора
Одна из всего нескольких "жаб" (пародий), которую я решился оставить и публиковать, как самостоятельное произведение. Этическая сторона вопроса, естественно, спорная... Но к сожалению, никак не могу найти оригинал - если автор свой узнает (там про женщину которая мать учительница и тп), напишите пожалуйста - я буду вас указывать и ссылку давать на ваш рассказ. Уж очень мне понравилась заложенная в рассказ идея, чтобы не вытащить ее снова на свет.

От автора

Еще один записанный сон. Тут очень много добавлено, ибо сам сон был только про одну из центральных сцен рассказа (с фломастерами).

– Или мы туда едем, или я туда еду одна.

Компромисс, испорченное настроение и вот, мы здесь. Она – блистает в центре шумной и разгоряченной толпы. Я – сижу в старом кресле в условной тени пальмы с банкой пива.

А ведь была надежда на первый наш Новый Год вдвоём. Быстренько к родителям, а потом только она, только я и звёздное небо над головой, как я мечтал.

– Коля, ты своей кислой рожей всем праздник портишь, – шипела на меня девушка, которую я вроде как люблю.

Игнорирую.

– Наташ, ты идёшь? Готовить нужно же.

Под колеса бросился яростно лающий пес. Подвеска с трудом глотала ухабы и ямы. Около деревенского магазина на самом въезде в деревню на лавочке сидели мужики в майках и неизменных кепках. Бегали дети вокруг дородных теток, неспешно о чем-то беседующих.

– Незабудка, твой любимый цветок, воздушный поцелуй будет самым горьким, – орала качающаяся и прыгающая толпа. Затылки, руки, волосы, запах пота и духов. А где-то там впереди, в десятке парсеков – крохотная фигурка с микрофоном – певец собственной персоной. Что он тут делает. В смысле не певец, а он, Ник. Повелся на уговоры друзей «за компанию». Даже девушку ему какую-то выделили за неимением постоянной своей – подругу подруги сестры подруги. Все что он успел, ей сладкую вату купить.

От автора

Вагон мягко покачивался вместе с её мыслями. Сейчас бы как-то уснуть, проснуться – и вот он – Воронеж. Но пока за окном была мельтешащая мгла с редкими проносящимися светлячками городов и станций, оживающих театром теней на стене, куда были устремлены ее бессонные глаза.

Как счастливы те люди, которые умеют засыпать где угодно... Даже неугомонные соседи по передвижному общежитию угомонились. Спи. Пора заснуть и убить эту ночь.

Правда, этому не способствовали нарочито негромкие переговоры в коридоре, отчетливо слышные даже через закрытые двери купе: