В солнечной летней прохладе повисло молчание. Легкое, теплое, ленивое, как светлые пушинки, плавающие в лучах солнца, белыми искрами горящие в тени могучих шелестящих тополей, накрывших полянку уютным шатром.

- Колян! - кинул костлявую кисть Колян.
- Костя, - коротко кивнул Костя.
- Каков карась! - крякнул Колян.
Костя кинул колоду карт.
- Клёво! - кивнул Колян.
Клевало. Картежники кидали картишки. Котелок клокотал, - кипела картошка.


- Киллер! - косо кривился Костя. Колян кивал.
- Каков кабан! Красава! Козел... - клял Коляна Костя, кидая карты.
Колян кланялся.


- Как кролика кромсаю! - кольнул Колян Костю, - Каково?
- Короче, кидай! - крикнул Костя, качнув кулаком.


Костер кидал косой круг.

Это - вольное продолжение "Истории Государства Российского от Госмомысла до Тимашева", замечательного произведения от А.К. Толстого. Сперва желательно прочесть его!




О тех, кто Русью правил
До некоторых дней
Премудрый сказ составил
Раб божий Алексей.


Ему мы поклонимся –
спасибо, гой еси!
И дале обратимся
К истории Руси.


Крикливым был и грозным
Царь Первый Николай.
Держал страну под розгой,
Да так, что ай-яй-яй!


Восстанье декабристов
Жестоко подавил,
И Третье отделенье
Премудро учредил.


Однако ж сладкий отдых
Был тоже им любим;

Вновь с нетерпеньем жду я встречи.
О Боже, уж скорей бы вечер!
От одной мысли бурлит кровь,
Что скоро будем вместе вновь!


Когда-то мне случилось плохо,
О радости молил я Бога.
С тобой мы встретились в ненастье...
О Боже, есть на свете счастье!


Бальзам души и глаз услада,
Ты - моя вечная отрада!
И я хоть вечность был бы рад
Ласкать тобой мой пылкий взгляд!


Ты - мир, чудесный и прекрасный!
Мир ослепительный и страстный!
Теперь известен мне секрет,
Как жить в раю, не зная бед.


Ты - моя радость, мое счастье!
В тебя уйду я от ненастий.

Однажды в Пространстве...

Корабль дрейфовал.
Угрюмо молчали могучие двигатели, хмуро поникли закопченные дюзы, жалко потухли ходовые огни, словно глаза больного зверя. Лишь тускло светились иллюминаторы салона да помигивали иногда габаритные маячки, неровно, словно пульс лихорадочного...

В штурманской рубке царила мрачная тишина. Здесь свет был притушен для экономии, и помещение озаряло лишь нереально-рассеянное сияние холодных далеких звезд, да зеленоватый призрачный отсвет навигационных приборов. В рубке сидели и молчали двое. Капитан и его помощник.