Сгребаю крошки со стола.

Те, как впроброс слова,

несутся врассыпную.

И липнут к бурым пятнам от вина -

остаткам нашей встречи

в прошлый вечер.

Его до дыр в себе всё тру и тру я.

Бьётся муха, как бьются в агонии,

между стёкол в подъездном окне.

Я по ту и по эту сторонняя -

божеством отражаюсь, и мне,

это кажется, правдой вполне.

Это будто обрести свободу,

даже больше - выйти за предел

жизни плоской... с крыши небоскрёба.

На раздумья времени немного...

Шаг и всё... Ты полетел.

Она скользит по трещинам заскорузлых плит подземного перехода.
Наверху дождь по щёкам нещадно город хлещет, а тут -
изумлённым взглядам спешащего в канун Нового года народа -
балетное искусство...
Ах, как же она танцует на этом ветродуе!
Мне и завидно, и грустно.


Люди так не разговаривают, как она двигается. Внятно.
Смотрю, не верю глазам. Эта пигалица просто невероятна.
Грация на полупальцах игривостью сквозит.
Узкие босые стопы в соляных потёках тянутся к клеткам бетонных плит,
спрашивают их наигранно кротко: