Волга-матушка река
Широка и глубока.
Вот от водного потока
Отделяется протока.
Но свободою пленён,
Ерик* нынче загрязнён.

Там, у берега реки
Пропадают рыбаки.
И руками Петь и Люд
Те остаточки от блюд,
Что "природа принесла",
Ерика вода несла -
Люди скинули туда
Безо всякого стыда.

Волга-матушка река
Говорит ему: "Пока!
В море мы впадаем вместе
Километров через двести
(Численно приуменьшаю,
Но сюжету не мешаю)
То-то будет там бедлам -
В море принесёшь ты хлам..."

Ерик хочет оправдаться,
Чтобы к морю-то податься
С чистой совестью своей,

Ехал как-то в троллейбусе, в полупустом салоне. Сидел себе на колесе, никого не трогал.

А троллейбус жил свей жизнью, временно проглотив нас, пассажиров, добровольно забравшихся в его чрево. Но вот его одолела усталость, он нехотя подъехал к очередной остановке и со вздохом отворил двери. Мы, временные обитатели чрева, услышали в этом жалобном звуке: "Уф, умаялся я что-то!"

Я - чучело. На масленице доброй

В пылу внимания. Но есть большое "но":

Мне подожгут соломенные рёбра...

Я - чучело. И буду сожжено.

Красная кровяная машинка - тельце по имени Эритроцит, одна из многих, торопилась в плотном потоке к месту назначения. Вот вдалеке показался край всего и вся, граница с неведомой, запретной для крови воздушной средой лёгких. Без устали неся на себе молекулярных пассажиров, Эритроцит возвращался сюда снова и снова. И поверхность пузырчатых альвеол, куда так стараешься попасть, каждый раз казалась необъятно широкой. Случился Вдох и мощная толпа молекул воздуха устремилась в лёгкие. Они прибыли туда извне широченной лавиной, как пассажиры огромного поезда, разом хлынувшие из опустевших вагонов.

Приподнял мужик усы,
Справа запустил часы.
Аты-баты - ну и вот
Деревянные солдаты
Лихо двинулись в поход.

Головы наклонены
Над столом,
Ну а ферзь, ладьи, слоны
Как полезли напролом!

Через несколько минут от тоски
Тихо пешечку убрал он с доски,
Да на место её сдуру
Водрузил свою фигуру.
А противник-то собрал компромат
На идеи на его. И вдруг - мат
Объявляет неспеша. Мужичок
Оказался на сей раз дурачок.
В голове его идей не хватает,
А из горла мат в сердцах (...) вылетает!
И ударил кулаком
По столу -
Ведь сегодня дураком
(Остолоп!)

Листья красные склонились над дорогой,

Как запрет: постой-ка у порога -

Ты успеешь, стой и подожди -

Не узнать, что ждёт там, впереди...

Пикосекунды, нанометры...
Нескладная судьба ядра
И трек частицы незаметный
Там, где отметиться пора.

А дальше - больше. Вот микроны,
Пока что минус наверху,
И многочисленны микробы,
В борьбе друг с другом (ху из ху?)

Вот сантиметры, килограммы -
Привычный уж масштаб на глаз.
Здесь триллеры и мелодрамы
Случаются в который раз...

Добавим больше. Скоро тонны,
Не хватит гирек для весов.
Многометровые колонны
И расстоянья в пять часов...

Всё дальше мы глядим упорно,
За горизонт несём дозор,
А степень цифрой непритворной
Охватит новый кругозор.

"Второй выпуск", посвящённый многозначности словечек. Первый - вот: https://www.newauthor.ru/poetry/o-tome-tom

Я устал и находился.
Где бы я ни находился,
Будь суббота иль среда -
Ох, враждебная среда!

Вот стою я у ключа,
А в кармане нет ключа...
Развожу руками - пас!
А ручей мой ключик пас.
Сталь, бумага и стекло -
По ручью всё вниз стекло.
Исподволь журчит вода -
Стырила мой ключ - во, да!..

С ветки пал печально лист,
Замарал бумаги лист.
Так с грустинкою и стих
Незамысловатый стих...

Помню, прошлым летом лежал ночью на кушетке, а за незанавешенным окном где-то внизу белели широкие полосы фонарного света, а выше начинались владения непроглядной небесной тьмы. Лежу тихо, уже и не помню, почему не сплю, и вижу, как на чёрном фоне падает наискосок яркая точка. Казалось, она сделала чёрточку, оставив на закоренело тёмном участке неба яркий тонюсенький след. Через минуту-другую ещё одна, почти такая же и примерно в том же направлении. Загадать желание под падающие звёзды? Да бросьте эти бредни.

Навеяно конкурсом о любви. Но туда не подходило, т.к. самих слов признания нет.

Летит по небу самолёт зимою,
Летит за солнцем на исходе дня.
В его салоне кресло есть пустое -
Быть может, это место для меня.

Настанет день, один среди столетия -
Я полечу в такой же сизой мгле
И по пути забуду всё на свете я,
А коль засну, так ты приснишься мне.