Павел замер, прислушиваясь к самому себе.

Ощущение прикосновения изнутри было непередаваемым.

Нечто угнездилось в его мозгу, проникло в каждый уголок, заглянуло на самое донышко души, в один короткий миг, узнав все самые потаенные желания…

Усталость и боль, скрутившие каждую мышцу, вдруг исчезли, будто смытые теплой волной.

- Черт, да что же это…- едва слышно пробормотал Павел.

На секунду появился страх, колючим ознобом пробежав вдоль спины, но и он растворился без остатка.

Вечер того же дня. Подземелья крепости Тампл.

… Здесь пахло сыростью и тлением, воздух казался ощутимо липким, застоявшимся. Трепетное пламя факела, который нес сгорбленный старик – хранитель, колыхалось в так его шагам, вызывая обманчивую пляску теней на границе светового круга.

Узкий коридор с мощенными неотесанным камнем стенами и потолком уводил их все глубже под землю.

Робер де Труа, как ни старался, все же потерял счет времени вместе с пространственной ориентацией.

Ему снился сон.

Раннее утро - воздух, еще пропитанный ночной прохладой, чист и свеж. Яркая синева неба кажется бездонной опрокинутой чашей. Солнце уже появилось из-за горизонта; его лучи еще не приобрели полной силы и ласково греют кожу.

Город, сбросив с себя сонную хмарь ночи, уже начал входить в свой бешенный дневной ритм, оглашая пространство гулом нескончаемого потока машин и гомоном людской толчеи. Начинался очередной день, полный человеческих страстей, проблем, неожиданностей и планов на будущее.

Но у будущего свои планы.

Октябрь 1307 года от Рождества Христова.
Франция, крепость Тампл, главное командорство ордена Храма.

Робер де Труа, держа шлем с ярким плюмажем в левой руке, поднялся по широкой каменной лестнице и, минуя посты охраны, проследовал ярко освещенным коридором в овальную залу.

Встретивший его рыцарь склонил голову в приветствии.

- Великий Магистр ожидает тебя, граф. Оставь здесь меч и кинжал, а так же иное оружие, имеемое при себе.

Вручив оруженосцу требуемое, де Труа осторожно постучал в массивную дверь, украшенную пластинами серебряной чеканки.

… Сознание вернулось вместе с болью – яркий свет пробивался даже через плотно закрытые веки и резал глаза.

Орловский застонал и прикрыл глаза рукой.

«Где я?» - прошла одинокая мысль.
Воспоминания о последних моментах схватки всплыли из подсознания, заставив непроизвольно вздрогнуть – темнота, выстрелы, стая ужасных мутировавших зверей, жуткий оскал вставшего на дыбы хищника и чудовищный удар, отправивший его в небытие…

Небытие?!
Алесей Владимирович захрипел, судорожно рванув ворот.

...В тот вечер пошел снег - крупные белые хлопья неспеша расчерчивали темное звездное небо координатной сеткой. Ветра не было; морозный воздух был неподвижен, словно боялся спугнуть плавный танец белых снежинок.
Он возвращался домой, как и почти всегда, в этот поздний час, наслаждаясь тихим зимним вечером и морозным воздухом.

- Эй, служивый, угости сигаретой!

Голос раздался откуда- то сбоку, и Роберт Трубчевский даже не сразу сообразил, что обращаются к нему.

Остановившись, он посмотрел в темноту переулка, из которого проявились две невысокие фигуры.

Неуклюже спрыгнув на землю, Шорохов потратил еще пару секунд, бросив короткий взгляд на бесновавшихся тварей.

В какой- то степени его план сработал – часть хищников бросилась пожирать тела своих убитых собратьев, устроив даже небольшую грызню.

Прекрасно понимая, что это лишь минутная передышка и в прямом смысле его единственный шанс вырваться, Павел что было сил рванул через перекресток.

Фонарь светил едва на пару шагов, и он чуть не упал, налетев с ходу на очередной проржавевший автомобильный остов.

- Профессор, у нас нет времени…

Однако посмотрел туда, куда указывал Алексей Владимирович.

В трех шагах от них, у покосившегося фонарного столба, лежал человеческий скелет, наполовину засыпанный мелкими камнями и песком. Пробившииеся через грунт ростки неизвестного растения оплели белеющие кости темно-зелеными побегами, словно пытались скрыть от глаз ужасную картину. Однако Павел смог различить полуистлевшие клочки одежды на костях. Череп с сохранившимися рыжими волосами смотрел на них с немым укором темными провалами пустых глазниц.

Воздух будто уплотнился, превратившись в яркий золотистый сгусток. Секунду он висел, потрескивая молниями-разрядами, а потом вдруг стал стремительно расти.

Ветер, гнавший песчаную поземку по улице, словно разбивался о невидимую преграду. Желтое марево залило все вокруг, мгновение – и сгусток взорвался, ударив во все стороны нестерпимым золотистым светом…

Орловский невольно вздрогнул, сжавшись…

…Они вдруг оказались на оживленной улице.

«… Скрыто в недрах подсознанья
Место нашей тайной встречи.
На обломках мертвых зданий
Голос мой разносит ветер…»