- Алло…алло.
……………………….
- Алло…алло. Не звоните больше, два часа ночи.
- Говорите.
- Это ты? Алло?
- Я.
- Как дела?
- Что ты хочешь?
- Я люблю тебя.
- Ты пьян? Что на тебя нашло? Ты заболел?
- Нет, я абсолютно здоров и даже трезв.
- Это хорошая новость. Тогда, прости за вопрос, зачем ты мне звонишь?
- Просто хочу услышать твой голос, хочу знать, что ты есть.
- Зачем?
- Я люблю тебя?
- Что за чушь?
- Ты любишь меня ещё?
- Кто ты?
- Тот, кто тебя любит уже много лет.
- Я тебя не знаю…
- После всего, что между нами было?
- А что было?
- Любовь.
- Ты мне был нужен.

Вот, что значит народный человек, человек, чувствующий людскую простоту души и самого себя.
Погосты в сёлах и деревнях, как правило, устраивали на выселках, в лесках на отшибе, а за неимением лесов на пустырях, кои сами местные засаживали разными деревьями и кустами для устроения на будущее лесов для тех самых кладбищ. Поскольку мы и знать не знали, куда же нам направляться, решили ехать, как и ехали, дальше вперёд и до конца.

Так ли я представлял и предвкушал свои чувства от долгожданной работы, испытал ли я те волнения и страсти, которые ожидал испытывать? Нет, друзья мои, совершенное разочарование и пустота покрыли меня в тот момент, и сопровождали весь мой обратный путь на место постоянной службы и даже ещё некоторое время после. Даже время спустя, получив назначенный гонорар за готовые портреты (и довольно-таки недурные, скажу я вам), я так и не смог вполне удовольствоваться и загордиться званием первопроходца и новатора.

«Месье и мадам, фотография на память с приспособлением и оформлением!».
Такое своё первое объявление я дал в нашу городскую газету по роду своей деятельности в колонку «Некролог».
Я, внук купца Ивана Нестеровича Пожитного, Сергей сын Алексея Буженинова, получивший образование в городе Петербург, постигнув все премудрости медицины и фотографии, имея фотографическую камеру, признаюсь, наперёд почитавши об подобном деле в вырезке англитской газеты ***, секретно представленной мне моим университетским дружком фамилией Драгомилов, решил служить, вверенной мне судьбой, профессии.

Сентябрь в этом году выдался чудесный, тёплый, просто бархатный. Небо с утра прозрачное, ни облачка. Хоть с зарёй уже ядрено, к полудню совсем по-летнему. Солнышко ласковое такое, всюду заглянет, словно и оно верить не хочет в скорые туманы, хляби, последние, одинокие листья на деревьях, последнюю птицу, тоскливо покидающую родные края, догоняя ласковые его лучи.

Вчера была на концерте органной музыки. Ох, ну, скажу вам, мне понравилось. Хотя, это совсем не моё. Пригласила подруга, у неё был свободный билет. Никто не захотел пойти, а мне пока делать нечего, диплом позади, летние каникулы, о работе думать рано, да и не знаю я, что такое работа, и как вообще я буду работать? Пошла. Меня впечатлил зал консерватории своим изяществом и даже консерватизмом, консерваторством, консервацией. Как правильно, даже не знаю. Очень всё красиво и искусно, бесподобно. Такие мои впечатления. Поскольку я не эстет, но думающий человек, скажу так, было всё на уровне.

Вот что вам до меня? Прилипли, словно муха на мёд. Суёте свой нос всюду, лишь бы язык почесать. Ну, такой вот я человек, не хочу вашей компании, ваших историй. Я сам по себе, а вы по сами себе.

- Ох, батюшка, надоело мне в девках ходить. Семнадцатый год мне, а я всё при вас, сосватайте, уж, что ли, - за утренним чаем обратилась к Степану Иоанновичу Василиса.
- Доченька, да ты ж ещё девочка совсем, куда ж от меня? – затрепетал барин.
- Какая я вам девочка? Вы именье делить думаете? Без приданого я не пойду, а вам на кой, в могилу что ли?
- Так, я ещё, вроде барин, слава Богу, помирать пока не собираюсь.
- То-то, пока. А я девка. Братьев у меня громадьё, все мужики. Как делить думаете?

«За что мне такие страдания, словно казнят меня через мальчика этого, через душу эту безгрешную, бессловесную? Убей меня, Господи, устала я. Дай довести до Сытого, до Листопадихи, а потом убей, возьми к себе, уж прокорчилась я жизнь свою окаянную, бесплодную. Родилась беспалой, корявой, всё время прожила в мурье, в сторонке. Не прошу, Матерь Божия, об грехе, но не будет счастья и мальчику. Прости, Царица Небесная, за страшные, грешные думы. Я не Бог, но для него всесильная. Без меня никому, видно, не нужен он.

- Прочь ручищи, мужик! Я барыня твоя, убирайся прочь, грязь! И вы, няня, хватит командовать и шипеть! Надоело мне за вами быть, ваши шептания да сказки слушать! Знаю я ваши чаяния, убирайтесь восвояси к своим кораблям да божинам!
- Девочка, Василиса, да что с тобой, побойся Бога! А ну, замолчи, непослушница! Батюшка, Степан Иоаннович, чего молчите, раскапустилась капуста!