Лежать в болезни, грустно и тяжело. Припоминать грехи и обиды, нанесенные близким и дальним, недоделанные дела. Думать о своей жизни, несущейся со скростью курьерского поезда. Когда главная остановка? И с чем приду к ней? Ждущей великой Встречи или обремененной ненужными хлопотами, погоней за ложными ценностями, неверием. Сейчас кажется, что еще есть время успеть главное и неглавное. Но как говорится в Главной Книге, «дни лукавы». И во время недуга осознаешь это особенно остро. И просишь о правильном пути и здравии, о вере и ее поступках, о жизни несуетной.

Все расплывается от слез: отчизна, дом, дорога,
Которой мне идти. Теперь брести на свет.
Тот дальний путь, что стлался от порога
Когда-то, замело тому уж много лет.

А я, себя теряя каждый час,
Все ж повлекусь к истокам приобщиться.
Где нас невидимой рукою Спас
Ведет из родника Любви напиться.

Я пишу письмо в никуда.

И не жду ответ ниоткуда.

Быть и вместе, и врозь —

Это наша судьба, это морозь

На окнах и вьюга.

Ты родился совершенно здоровым ребенком. Но в два года врач сделал тебе укол от какого-то детского недуга, которым ты тогда болел. И осложнением от укола стала частичная потеря слуха. Так из здорового бутуса ты стал почти инвалидом.

Вот "Золотая осень" Левитана на дворе.
Листы зеленые последние считаю.
В густых осенних я туманах пропадаю.
И скоро уж укроюсь сплином, в ноябре.

Но время замирает навсегда,
Чтоб осень золотая не кончалась.
Чтоб мимолетная природы красота
Навеки на холсте его осталась.

Тебя я, любимый, не встречу уже никогда.
Лишь звездною пылью рассыпаться в небе ты можешь.
Теперь ты далек от меня, как ночная звезда,
Но светом своим мое сердце безумно тревожишь.

И я не напьюсь больше воздухом, душу пьянящим,
Волшебных стихов, разговоров, рисунков твоих...
Сцепленьем сердец, перезвоном над нами звенящим,
Любви настоящей, как парус один на двоих.

Как далеко то первое свиданье,
А нынче нет тебя на грешнице Земле.
Но иногда не ощущаю расставанье,
Ведь ты во всем, что дорого и мне.

С тобой читаем вместе мы Виана,
Что в пену дни нам хочет превратить.
А дальше рандеву с Актавианом,
Или пытаешься мне Шиле объяснить.

Нам вместе было хорошо, задорно.
И жизнь казалось длинной - не прожить.
Ну а потом ушел ты очень тихо, скромно.
А я по-прежнему хочу с тобой дружить.

Написано в соавторстве с Инессой Мартын

Тернистая дорога, крестный путь.
Евреем родиться, евреем заснуть.
Ожидая завтра корку хлеба и плеть.
Или страшно в газовой камере умереть.

Еврейское счастье - остаться живым.
И мать чтоб с отцом были рядом, и с Ним.
Жидовское семя – проклятая кровь.
Крепка ты, еврейского Бога любовь.

Давай с тобой построим чертог из хрусталя,
Из алых лепестков, кусочков миндаля.
Давай мы нарисуем с тобой наш общий дом.
И хорошо, уютно нам вместе будет в нем.

Давай за годом год встречать весну и лето,
И строить наши планы на общие рассветы.
Под лампой с абажуром напишем мы роман,
Где только солнце лето, а не зимы туман.

Я не знаю, когда мой прощальный билет.
Когда неба и моря я больше уже не увижу.
Когда ласки твоей не смогу ощутить я в ответ.
И вина этой жизни последние капли я выпью.

Мне придется забыть шум соснового бора,
Шелест книг и осенней нарядной листвы.
Жизнь прошла. Жизнь идет. Жизнь летит. Ох, как скоро.
Смерти нет, нам Господь говорит.