Снегом хрустеть, словно яблоком, падать в сугробы –
Видеть процесс написания Зимою картины.
Чувствовать кожей вверху над собой небоскребов
- скал межпланетных мохнато-горбатые спины.


Счастливым быть, ну, почти, доходя до нирваны,
Видя дороги, бегущей внизу, серпантины,
Рек параллели, деревьев меридианы,
В городе зреющие фонари-мандарины.


Греется солнце на лбу и чуть-чуть на запястье.
Руку протянешь и вот оно небо - в ладони.
С неба спускаются облачно-синие кони…
Кажется, это имеет название - счастье!

Путником в Горном Алтае может быть ты не был.

Здесь по утрам берёзы гладят каракуль неба.

Каждый родник солнца пальцем коснуться хочет,

Зимний буран свежий видит себя зодчим.

Я к тебе загляну обязательно. В среду.
Ты собак привяжи. И встречай у ворот.
Я приеду одна. Стопроцентно к обеду.
И с собой привезу целый ворох острот.


А ещё привезу диких речек раскаты
Про шаманов и духов тех мест, где живу,
Свежий запах тайги, гор алтайских сонаты.
Ты увидишь Алтай, ну, почти наяву


Мы не будем с тобой вспоминать неудачи,
Зная, прошлого стог ни к чему ворошить.
И, скорее всего, мы легко посудачим
Про детей; как зимою мороз пережить…


Будет юрким ручьем разливаться беседа,
Тем, что в детстве излазили вдоль-поперек.

С самого зарождения, ты, начиная спринт,
плавно вошёл в сложный жизненный лабиринт.
Птицей летишь слепо к яркому свету вдали,
рядом вокруг люди – стаями - корабли.
Что ни корабль – тайна, к каждому сердцу – шифр.
Жизни одной мало, да и не хватит цифр.
Ты же не ангел с неба, честно сознайся, не лги -
ты не умеешь плакать, петь и прощать долги,
ни обогнуть память, ни подшивать края
рваного как знамёна придаточного бытия.

Рассвет. Его не занавешать
Ни бахромой дождей, ни сном.
Лечить утрами сердца бреши
Рассвета розовым вином.


Всё бросить и бежать навстречу.
Спешить на зов чрез хмарь и мглу,
Сквозь посвист ветрянОй картечи
По снежноколкому стеклу.


Где гор разглаженные плечи
Глядятся в грусть на дно озёр,
Горят берёзовые свечи –
Рассвета раннего костёр.


Где птицы яблоками сада
Рассвету гимн любви поют.
И струи солнцеводопада
Развешивают кисею.


В журнале ставит осень метки
О том, что кончилось тепло.
И пьёт земля листвы таблетки,
А в сердце лето забрело.

Крадётся утро кошкой на охоту,
И не смущаясь плотности портьер,
Уж вот оно. Торопит на работу,
Собой, дополнив скучный интерьер.


И вот уже весь дом, глаза разинув,
Идёт навстречу утру налегке,
Ручищи-комнатищи пораздвинув,
Готовый с ним дружить накоротке.


Пыхтит на кухне чайник дружелюбно,
Из крана брызжет времени вода.
И кошка маникюр творит прилюдно,
И солнечная красит пол слюда.


И вот уже движенье и рожденье,
Круженье неотложных важных дел.
И каждый день как будто воскресенье,
Он ярок, а вчера был черно-бел.


И радостное утро нынче встретив,

Волшебным джином из сосуда
Встает из-за горы рассвет,
Дыханьем призрачным окутав
Полозья облачных карет.


Вот он шагнул с горы в долину.
Где каждый встретить его рад.
Цветы раскрасил и рябины,
Одел их, словно на парад.


Зашел в село бочком, сторожко,
Послушал петушиный хор
И заглянул в мое окошко,
Раздвинув половинки штор.


И сразу солнечные пятна
Пустились в пляску на стене.
Теперь до ночи, вероятно,
Рассвет со мной наедине!

К концу бабьего лета Ангелина Степановна и Ираида Павловна вдоволь насытившись земными прелестями: травкой, цветочками, кочками, не зная, куда еще кинуться, вдруг почувствовали себя птицами с обрезанными крыльями. Но их пытливые умы кропотливо искали новых приключений и нашли.
Уподобившись слепым кротам, но взяв с собой на всякий случай фонарь с разряженной батарейкой, они отправились вслед за молодым проводником подземного царства, именуемого Тавдинскими пещерами.

Давно стихов я не писала,
В болото тянет нудный быт.
Стою, торгую мясом, салом
Приди, голодный, станешь сыт.


Торчу, как в клетке обезьяна,
Весь день кричу, как попугай.
Народ подумает, что спьяну,
А мне хоть плачь, но зазывай.


Кричать не станешь, так погибнешь
- долги съедят, как ржа трамвай!
Базаром рынок и зовется
- хватай клиента, не зевай!


Да регулируй строго цены:
Не задирай и не снижай,
А то устроят бабы сцену
Хоть ж… в горсть, да убегай.


Здесь можно смачно материться,
Чем никого не удивишь.
Не в силах с этим я мириться –

Плыл белый туман над рекою -

Пушистою кошкою полз.

Хотелось потрогать рукою

Зимою расписанный холст.

Березы и сосны стояли

Прижавшись – так было теплей.

А сонный туман расползался

Все дальше – на блюдца полей.

Лежали на отдыхе горы,

Таинством, величием маня.

Леса на вершине - то шторы,

То грива красавца-коня.

Все в мареве белом застыло

В плену неземной пелены

Холодное солнце мерцало

И ждало прихода весны.