Общаешься с человеком, и долго не можешь понять что он из себя представляет. Говорит умные вещи, где надо смеется, и грустит в тех ситуациях. Вообщем реагирует верно. Но иногда, улыбка, одна неуместная улыбка, или не верно сказанное слово, словно электрический заряд, приносит озарение: Ты разговариваешь не с человеком, а с каким-то механизмом.

Весна. В городе уже почти нет снега, асфальт подсыхает, и если долго идти в одном направлении, то солнце здорово греет спину.

У нашего директора фамилия была Кузнецов. Ну а среди своих, он был конечно же - Кузя. Человек он был интересный, достойный отдельного рассказа. Но не о нем пойдет речь. Как-то устроился к нам на работу новый водитель. Так не рыба, не мясо. Я даже имени его не вспомню, помню, что в очках. Ну проработал он где-то пару месяцев, и вот такой диалог у него с нашим Сашкой случился.

Жил, не зная горя, наш сторожил, Петрович. Работал, он не хуже и не лучше других, в разговорах участия принимал мало, все больше стоял в сторонке, когда кто-то байки травил. Стоял прислушивался, и улыбался, словно все о чем рассказывалось, ему уже давно известно, да вот только не хочет он время на такую ерунду тратить. И так бы и доработал, человек до пенсии спокойно, если бы не одно обстоятельство.

На улице наступила благодать.

Весна.

Весна. Ну наконец-то!

Зима в нашей работе кажется бесконечной. Особенно как в рейс - так то снег, то буран! И если на завтра рано выезжать, то вечером обязательно снежище валит. Подойдешь к окну, глянешь в эту черно-белую заваруху, и кроме нецензурного, ни чего в голову не лезет... Когда я только начал работать на межгороде, эти мысли очень сильно отравляли мне жизнь.

Утро было пасмурным, неуютным, и совсем не весенним. Я стоял у окна, с бокалом кофе, и с какой-то собачьей тоской, смотрел на капризы природы. За стеклом крупными хлопьями шел снег, словно и не было еще совсем недавно теплых и солнечных дней.

Я, получил новую машину.

Во времена, моей дикой молодости, это было событие, с родни рождению первого ребенка. Все в гараже, включая сторожей и уборщиц,- поздравляли. Жали руку, заглядывали в глаза, и буквально требовали - "Проставляйся!". И это меня, ни сколько не возмущало и не сердило, напротив, я сиял, - словно Тульский самовар! Приглашал всех отмечать, еще даже и не зная, куда и на что...

Он снова смотрел на часы, время тянулось бесконечно долго.
- Еще, двадцать минут... - произносит глухо.
- Да, целых двадцать. - повторяла она задумчиво...
Повисает густая тишина, и им становилось безумно скучно. Он подходит к холодильнику, открывает дверцу, и замирает, не говоря не слова.
- Ты голоден? - спрашивала она.
- А? Что? - вздрагивал он.
- Нет, я просто подумал, а не пора ли поставить обед в микроволновку? Когда он придет, все будет горяченькое...А?
- Да, я тоже так думаю. - подхватывает она.

Это было очень давно. В то счастливое время, мы были юны, бедны, и одновременно - абсолютно счастливы!