Кофейный кейф и дум многоэтажность,

И маты этой жизни в перекур.

Какую-то забыли в прошлом важность

Но научились главной из фигур.

Её так ловко крутим средним пальцем,

Себя чрез фильтры строго, мира для.

В толпе безликой значимся скитальцем...

Не мёртвая, пеньковая петля

Так манит простотой финальных актов,

Но что-то держит, раз пришёл рассвет.

И сызнова калейдоскопы фактов,

И поиск смысла... Пластик на обед...

Без окон комната в провисшем подсознании,

И дверь не сыщешь - то напрасный труд.

Живут в ней мысли сумасбродные в изгнании

И множество нелепейших причуд.

Поля не паханы - блудливость междустрочия,

В них вехи все ведут за горизонт.

Рандомность бьёт всегда, увы, в сосредоточия,

И души собирает адский фонд.

Гуманность не в фаворе - множатся там странности,

И споры, что всегда до хрипоты.

И скорбно тают в цепких лапах той чуланности

Лошадок деревянные мечты.

Вновь застряла где-то в двадцати...

В двадцати минутах от побудки,

В остановке. Снова нет маршрутки.

И не знаю - нужно ли идти...

Задождило... Май уже... Почти.

В двадцати шагах стою от лета...

Надоело мыслям взаперти -

Странные, с душою первоцвета.

Как когда-то песни и стихи

Роем пролетают. В междустрочья

Прячутся невинные грехи...

И судьба сомнений - только в клочья!

Заскочить в полупустой вагон

И с друзьями фоточки в проходе,

Безустанно иду за тобой по пятам,

Наступая, порой, на штиблеты,

Узнаю по знакомым до боли чертам,

В океане чистейшего света.

Аспидно-красное небо, как купол,

Ржавые мысли нажали стоп-кран...

Как превратились в податливых кукол?

Дробью на ноль поделил нас генплан.

Хлёсткое слово теперь не в фаворе...

Дали бы хлеба и мяса толпе -

Пишут не "хрен", а "долой" на заборе,

Те, кому гадко сидеть в скорлупе.

Ждать и терпеть - основные задачи,

Рот на замок и сосать "Чупа-чупс"...

Вешать на мать все свои недостачи...

Им наплевать на что вырастет пупс...

Перекрёстки, проспекты, дворы...

Взглядом, что ни окинь - всюду слякоть.

И какая-то серая мякоть...

Одинокость своей конуры...

Двадцать восемь шагов до весны,

Но ушло ожидание чуда -

Будоражит сегодня повсюду...

Мы пьяны, безучастны, больны...

Календарным не спишешь листом...

Не пусты у народа глазницы -

Неугодных бросают в темницы...

Правота - боль твоих гематом.

Безысходность сменила тепло -

Кутерьма равнодушия правит.

Мы - отпрыски безликих городов,

Впитавшие поэзию бетона,

Театр наш личный старая промзона,

Убежище бродячих псов, котов.

Спину гнём за чуток ассигнаций,

Впопыхах жрём куриные с перцем...

Ищем путь среди геолокаций...

А людей нужно чувствовать сердцем.

Их сонмы... Заняты игрой,

Что поглощает оголтелых.

И ты - ни первый, не второй.

Запишешь ход на пожелтелых...

И строжилось небо октябрьским дождём,

Припомнив былые отсрочки.

И рушилось старое в мире моём,

И правды хотелось от строчки.