Игорю сорок пять, и он принадлежит к той крайне редкой категории мужчин, что задают себе вопрос к определенному рубежу. Стандартный, ненавязчивый и самый больной. Без оправданий и оглядок на друзей, у которых так же или почти так же. Честно и открыто, как можно только наедине с самим собой.

Единственный, на кого не могу смотреть без подступающих слез. Прижимаюсь, вдыхаю его запах и стою. Знаю, что оторвавшись, отведу глаза. Они будут влажные. Они всегда влажные. Он этого не любит, сам соткан из такой же материи. Мы отвернемся и оба почувствуем одинаково.

Ленька подбросил в печку и вновь придвинул табурет к лежанке, попробовал: теплая, присел и чуть наклонился. Дед все так же хрипел, отвернувшись к стенке. Ленька слышал " бульканья", иногда совсем переходившие на почти стон, но утихавшие. Потрогал деда за плечо, тот не шелохнулся: уснул, наконец. Третий день за окном мело знатно, третий день в доме, не переставая, горело окошко. Дед слег.

Cегодня мой день, наконец. Я шла к нему долгих семь лет. Семь тысяч километров моих внутренних дорог, семь твоих мне подарков, и даже сыну нашему тоже семь. Удивительно.

Наш Мартин совсем загрустил. Мы видели, что он не отходит от своей Марты, но, увы, ничем помочь уже не могли. Это была дикая пара: красивый с белым ободком на шее и ярко-желтым клювом селезень и серая, казалось, невзрачная утка.

Ты заходишь и садишься напротив. Знаешь, что я не достану блокнот, не стану сидеть с прямой спиной и чеканить заученные стандартные наводящие вопросы. Я улыбнусь и протяну тебе руку, ты назовешь свое имя и осторожно присядешь. Я подожду, пока ты выдохнешь, cоберешься с мыслями.

Обещала Евгении Светлановой оформить, после прочтения ее стихотворения:
https://www.newauthor.ru/poetry/tverdjat-ej-chasto

Жертв не бывает, никаких. В жизни каждого взрослого ведущую роль играет выбор. И если кому-то кажется, что он несет крест, следует обстоятельствам — то это не так. Он просто "делает" свой путь. Осознанный.

Когда-нибудь ты отложишь все пароли и явки на потом, оставив рядом лишь тех, кто — ты поймешь — готов быть рядом. Не физически, нет.


Ты перестанешь реветь от безысходности, накрывавшей тебя месяцами, вызывая лишь гнев, раздражение и слезы потоком.


Ты, наконец, вновь увидишь улыбки людей и услышишь их смех без " почему именно я", вечно крутящегося последнее время у тебя в голове.


Ты застынешь сначала на мгновение. Просто устанешь от разрушающего потока мольбы и отчаяния. Затем на несколько мгновений, что дадут тебе передышку. А после — на длину твоего вдоха.

Наташа направлялась привычной дорогой, не глядя под ноги и не замечая никого вокруг. Шла обычной походкой женщины, привыкшей к сумке на правом плече и к пакету с продуктами.

Я стою сейчас рядом и вижу, как ты улыбаешься. Ты меня не видишь, но чувствуешь. Провожу руками по твоим волосам, вдыхаю их запах: он все тот же. Надо же, нисколько не изменился, такой же родной, нежный лавандовый с нотками ванили.