Эльф, для своих габаритов, оказался на удивление сильным. Пробираясь лабиринтом коридоров, коротышка, не только без видимого напряжения поддерживал "уставшего" Ивана, но ещё и умудрялся разговаривать, нисколько не запыхавшись.

— Я все-таки не понимаю, на кой вам понадобилась наша Снегурочка?

За разговором дорога кажется короче, и недавние враги теперь не то чтобы совсем уж мирно беседовали, но спорили без ожесточённости.

— Для окончательной материализации Санта-Клауса в реальном мире, — пояснил эльф.

— Это я знаю. Но почему именно наша Снегурочка. Чего бы вам было не взять какого-нибудь арабского джина, например?

Ерофей Фомич не хвастал, когда говорил, что с ним в лесу долгих дорог не бывает. Пройдя по мостку, углубились в чащу. Тропинка свернула пару раз. Глядь, а вот и Заветная Поляна. По-прежнему покрыта не торенным снегом. И луна прежняя, и звёзды, и... морозец.

Иван, хоть и не любил рыбных блюд, однако вынужден был признать, что уха удалась на славу.

Ему, как пострадавшему от щуки, положили щучью голову, чем немало его озадачили. Разбирать рыбьи головы молодой человек не умел, и Ерофей Фомич вдоволь поизгалялся над его неуклюжестью. Впрочем, несмотря на язвительные замечания лешего, еда показалась Ивану божественно вкусной. Так что, когда вся компания выбралась из землянки в морозную тьму, то дух его, находясь в молодом, выспавшемся и сытом теле, пребывал в прекрасном расположении.

В тулупе, да подпоясанный ворсистою верёвкой, да с двумя деревянными вёдрами в руках Иван сам себе напоминал фольклорного персонажа. Емелю, кажется.

Переобутые туфли нещадно жали, но несмотря на это, идти вслед за бородатым мужиком оказалось неожиданно легко. Ноги больше не проваливались в снег, да и сама тропинка отчего-то перестала петлять меж деревьев, став вдруг прямою как авеню.

На ходу Иван быстро согрелся. Перспектива сгинуть в лесу, вроде бы, уже не угрожала, и оттого, должно быть, вернулась способность нормально соображать.

— Простите, — окликнул он мужика, — А как Вас зовут?

Ах, до чего же хорош собою зимний лес! В особенности ясной ночью, когда снег, опушивший деревья, сверкает в лунном свете, подобно бриллиантовому колье на груди светской красавицы. Глаз не отвести от такого великолепия... если взирать на него из окна, например, автомобиля.

Знаю-знаю, засыпать сразу после этого категорически не рекомендуется. Женщина, будучи существом тонко организованным и эмоционально ранимым, воспринимает естественный сон партнёра едва ли не как оскорбление. Однако, что же поделать, если хочется спать?!

Сдавая рубежи из боя в бой,
Терял награды и погоны.
Белеют флагами, как сединой
Оставленные бастионы.


В ненужных контратаках не одну
Победу одержал, но ради,
Воздушных замков проиграл войну,
А преуспел лишь в ретираде.


Улыбки с пулями растратив зря,
В пылу сражений и дуэлей,
Сумел таки дожить до Ноября,
Чтоб дотянуть и до метелей.


Тогда нагадят снегом облака.
Многоэтажные халупы,
Укроет белый саван, но пока,
Ещё желтеют листьев трупы.


Здесь в безвременье перед злой зимой,
Застыл свинец в сердцах и в лужах,
Но дождь — последний собутыльник мой,

От этаких чаяний у Живко всякий раз дух захватывало. Однако, ныне он замечтавшись, за дорогою следить всё ж не забывал. Хотя, какая уж там дорога — тропа, не то зверьём лесным, не то самим лешим проторенная. И всё-таки, места эти были отроку ведомы.

— Эй! — окликнул его хазарин. — Далеко ли мы от киевлян отъехали?

— Не, — отозвался Живко. — Неделече покуда. Но, в эти леса они уже не сунутся, ныне с костерком заночуем.