Особенно Света не любила своего начальника Коршунова. Причиной нелюбви была его излишняя экономия на медицинских услугах, а не беспорядочные половые связи. Чужая личная жизнь Свету не интересовала, со своей разобраться бы.
Поэтому она предсказуемо не обрадовалась, когда Коршунов внезапно появился на пороге ее кабинета в сопровождении какого-то незнакомого типа. Тип был небритый и голубоглазый. В общем, ничего особенного, смотреть совершенно не на что. Ведь с Коршуновым никто порядочный знаться не станет.

К тридцати годам Света Вилкова вдруг поняла, что не любила. Никогда. И никого. Это было очень странно и, пожалуй, немного обидно. Временами ей казалось, что все вокруг только и делали, что любили тысячей разных способов. Любили, невзирая на время года, возраст, пол, образование и социальный статус.

Жили-были старик со старухой, и был у них внук. Звали его Колобок, и он доставлял много хлопот: обожал убегать из дома, шляться по округе и безобразничать, но больше всего любил танцы. А все потому, что возраст у него был очень сложный: целых тридцать лет и три года. И вот однажды теплым летним вечером он поскреб по сусекам, то есть по карманам у стариков, и покатился на сельскую дискотеку.

Катился-катился — и встретил на дороге Зайца.
— Привет, ушастый, — вежливо поздоровался Колобок.

— Не хочу даже думать об этом! — воскликнула Ирина Петровна. — Мне нужен внук! Или внучка, на крайний случай.

— Но мама! Я подписал контракт на три года. Зимбабве нуждается во мне, как в квалифицированном специалисте.

— Ага! Как будто в Донбассе тебе не хватает угля! — она страдальчески закатила глаза и поднесла к лицу платок, смоченный духами. — Знаю я, что там случится. Окрутит тебя какая-нибудь местная вертихвостка, и пиши пропало! А мне не нужен шоколадный наследник рода. Считай меня расисткой, но хочу семейные фото со сливочным младенцем в кружевном чепчике.

Однажды на исходе осени к Алисе стал приходить в гости взрослый друг. Смешной человек в очках, от сюртука которого резко пахло лекарственными порошками, умел творить чудо. Он просто рассказывал сказки, и самая обычная детская комната, где в кровати лежал больной ребенок, преображалась в волшебную страну. Там порхали разноцветные бабочки и пели детские песенки нежными голосами. Цветы всех сортов и расцветок имели собственное мнение и отстаивали его в яростных дебатах, заседая в местном Парламенте.

— Нельзя вешать в доме рога, — авторитетно сказала Аглая Львовна и поправила очки, сползшие на нос. — Плохая примета. К измене.

— Нет, ну это мракобесие какое-то, — возмутился Петр Иванович, схватил самодельную люстру и решительно полез на стремянку.

В один прекрасный летний день Эля Смирнова решила, что пора выйти замуж за иностранца и поселиться во дворце, в крайнем случае, на роскошной вилле у моря, и тут же сообщила ближайшим родственникам о своих намерениях.
— Чего-чего? — хором переспросили мама и папа, пока дедушка искал слуховую трубку.
— Я собираюсь выйти замуж за иностранца, — терпеливо повторила Эля.
— А и молодец, дочка, — вытирая мокрые руки о фартук, поддержала мама. — Только ищи обязательно с квартирой — заграничных нищебродов нам не надо, своих хватает.