Запах истлевших сигарет в неубранной пепельнице. Мир, вывернутый наизнанку. Где же конец этой беспросветности, липкой, словно разлитое вино? Всё это лирика, лишь тень былой улыбки… Режет сознание сон, вырывающийся сквозь сомкнутые веки.

Хреново, когда заканчивается курево. Особенно если ты уже зарядил в себя четыре пива, а на улице полощет почти осенний дождь. Однако, вариантов не так много, их вообще практически нет. Накинув всепогодную ветровку, я вышел в прокуренную затхлость подъезда. Внизу, на лестничной площадке, раздавалась ругань, парочка подростков громко выясняла отношения.
- Да ладно тебе, чо как целка ломаешься? Давай здесь по бырому, падик глухой.
- Ты дебил что ли? Я живу в этом подъезде.
- Ну и х**и?!
- Руки убрал от меня урод, кто тебе вообще сказал, что я дам тебе?

Воскресенье - самый халявный день. Больших фур мало, в основном довозят по мелочи. На выходные магазины и так набиты под завязку всяким дерьмом, готовые к наплыву человеческой биомассы. До обеда было всего две машины, которые мы быстро разбросали и засели играть в карты. Градову, нашему “бугру”, как всегда фартило.
- Вы, ребята, зря свою жизню не разматывайте, - говорил Градов, за игрой, как бы между делом. В такие моменты он любит пускаться в нехитрые философские изыскания, но мы с Серёгой знаем, что этот старый хрен, своей болтовнёй, просто отвлекает внимание от игры.

“Я буду жить, кто бы что не говорил – я буду жить… “ – рычал из колонок Дельфин. Яна, на пике производственного процесса, отрабатывала свою трёшку по полной. Изгибаясь и ломаясь, как мне казалось, она вкладывала в трах несколько больше, чем просто “секс за деньги”.
По старой памяти мне её подогнал Кеша, мой друг детства, который теперь промышляет сутенёрством, под легальной вывеской массажного салона. Обычным покупателям он выставляет Яну по пятёрке, как товар сертифицированный, но мне скидывает по дисконту.

- Ты, сегодня огонь, детка! – прикуривая сигарету, говорю я.

После того, как я своим метким выстрелом в духе молодого Клинта Иствуда времён фильмов Серджио Лионе, снёс башку Живо Дярёши, и всё должно было закончиться хэппи-эндом, эта старая собака Ведуще Джуссо потащила нас в четвёртое измерение, спасать Избранного и Священное Писание. Которые благодаря его раздолбайству оказались в руках прихвостней Живо Дярёши. Кстати по которому у мага остались некоторое сомнения. Мол не факт ещё что я его уничтожил.

Бесчисленные орды противоборствующих сторон стекались на площадь Победы к высящейся серым айсбергом недостроенной гостинице “Комсомолец”.

Надолго меня не хватило и уже после третьей стопки я вырубился. Ночь нависла безмятежной вечностью над городом, над бесконечной вселенной. И снились мне в пьяном забытье сны белые и живые. Уводящие из сумрака сумасшедшей реальности в безмятежный покой волшебных сновидений, как белый кролик уводящий за собой Алису, в кроличью нору, которая вела в Страну чудес.
Проснулся я с дикой головной болью лежавшим под кухонным столом. Рядом на полу лежал Избранный.
В коридоре послышалось шарканье и на кухню вошёл Бельский. Вчерашние события неприятным мутным потоком пронеслись у меня перед глазами.

Дорога тянулась к краю горизонта, бесконечно далеко и долго. За дорогой виднелся неровно поросший зеленью пустырь, а за ним ряд серых пятиэтажек Восточных Окраин.
Я слышал множество историй о происхождения этого удивительного места, где было сосредоточение сил невиданных человеку.
Кто-то рассказывал мне, что раньше, ещё до того, как в шестьдесят пятом году началась застройка “хрущёвок”, здесь было кладбище, которое в свою очередь было воздвигнуто на месте старообрядческих захоронений.

Входная дверь была приоткрыта, сердце бешено билось в предчувствии беды. Я вошёл в квартиру. В прихожей беспорядочно валялись вещи. На полу извилистой дорожкой петляли капли крови. Затаив тревогу я хриплым голосом позвал Ольгу, но мой голос эхом прошёлся по молчаливой квартире и вновь вернулся ко мне. Я позвал Гело, но та же тревожная тишина неприятно отозвалась мне в ответ.
Пройдя на кухню в луже крови лежал Иннокентий со вспоротым животом из которого синели вспухшие потроха. Второй раз за день я видел мёртвого Егорова.

Я проснулся в кресле, заботливо укрытый цветастым пледом. Около моих ног с открытыми белёсыми глазами, довольно оскалив клыкастую пасть, спал Гело. В позиции звезды, раскидав руки и ноги по сторонам, храпя словно тигр, спал Егоров. Иннокентий тихо посапывал под кроватью, на которой спала Ольга. Тяжёлые мысли легли на похмельную голову. Вспомнился растерзанный Феликс и эта чёртова папка, которую надо было передать Льву Давидовичу. Я растолкал Егорова, и он недовольно пыхтя поднялся.
- Серж, тебе чего?
- Собирайся, дела пора делать.
- Какие дела?