Зинка была обычной деревенской девчонкой, веселой и заводной. Ни одно дело без нее не обходилось. В салочки на деревьях лучше всех мальчишек играла, в лес за луком - всегда впереди всех тропинку прокладывала, на замерзшем льду пруда в хоккей с мальчишками играла и была лучшим нападающим; на масленицу, когда деревенской детворе колхоз выдавал лошадь с подводой по деревне кататься, всегда вожжи в руках держала. Словом, не девчонка- огонь.

Кто бы мог подумать, что дырявый шланг, через который откачивают канализацию, сможет поднять настроение обитателей загородного дома и сделать семейный вечер тихим и безмятежным. А дело было так.

В деревне Заречное у школьников наступили весенние каникулы. В центральной России в это время прохладно, снег кое-где лежит, а южнее, все уже давно растаяло, реки вскрылись и из берегов вышли.

На Ольгу Борисовну накатила депрессия. Серое низкое небо, бесконечная предзимняя слякоть. Не хотелось ни с кем разговаривать, не хотелось вставать по утрам, а ночью спать, мысли, не задерживаясь, пробегали в голове с бешеной скоростью.

Татьяна Алексеевна сидела на кухне. За окнами - прекрасный вид на самое сердце Москвы- Болотную площадь, Каменный мост, Москва реку и памятник российскому самодержцу. Только мечтать можно о таком виде из окон.
Однако, для Татьяны Алексеевны, старого учителя математики, это было привычно, как говорится, в порядке вещей. Она всегда тут жила, с самого раннего детства. Сидела она на табуретке, которой уж лет тридцать было, и размышляла о превратностях судьбы. Но не ее судьба в данный момент занимала мысли, а судьба ее дочери- Оленьки и любимого зятя.

Производство и установка памятников в нашей гранитной мастерской было делом сезонным. Работать мы начинали в первых числах апреля и заканчивали в ноябре, когда снег ложился.
В конце октября художники дорисовывали последние портреты, а бригада уже не медлила с установками, как летом. Когда морозы наступят - конец работе! Это было железное правило.
Все нервничали, торопились, как оно обычно и бывает в конце сезона.
Наконец, остался всего один памятник - нарисовать, установить и ...все.

Помню приехал в деревню погостить. Утром, костюм новый спортивный надел, удочку бамбуковую взял. "Красавец!"
Пошел на пруд, где деревенские ловили. В кроссовках белых стою, выпендриваюсь.

Завидуют, поди, - думаю. А удочка! Ни у кого такой нет!

Прицелился на середину пруда. Замах, как у настоящего рыбака. Бросок!

- Ааааааа.

Это я от боли ору - за ухо себя поймал.

Стояла сырая московская осень. Вечерело. Моросил нудный и уже ставший холодным дождь.
Ватага студентов забежала в кафе. Видимо, занятия в институте закончились. Возбужденные от своего нового положения студентов, они красовались друг перед другом свежеприобретенными познаниями и горделиво посматривали по сторонам. Ребята, скорее всего, учились на историческом факультете, так как предметом их громкого обсуждения был Александр Македонский.

На территории авторемонтных мастерских, расположившихся в чистом поле километрах в десяти от города, случилось ЧП. Прямо по среди ночи произошел пожар. Горела одна из многочисленных бытовок, в которых жил персонал, работавший, как сейчас принято говорить, вахтой. В этом году бытовки стояли почти пустые, в цехах работало всего несколько человек. Хозяин экономил. Ну что поделаешь! Кризис! Модное слово для утешения.
Одним из проживавших в мастерских, был очень талантливый слесарь, человек неопределенного возраста и непонятной национальности.

Александр Спиридонович Зуев жил в квартире с гранитной плитой. Обколотая по краям, она была очень неудобна в переноске. Передвигать эту довольно толстую стелу было вообще делом не легким, не говоря уже о том, чтобы переезжать с ней с места на место.

Зачем же Александр Спиридонович таскал за собой этот камень?