Письмо мужа растрогало и огорчило Адель. А в какой-то момент молодая женщина почувствовала себя самой настоящей предательницей. Эта мысль тонкой иголочкой пронзила сознание, и Адель тяжело вздохнула, стараясь успокоиться.

"По крайней мере, я была честной с мужем, - подумала она, комкая в руках кружевной платочек и собираясь с мыслями. - Да, я виновата, что оставила его. Но он еще не стар и найдет себе другую жену. Жером - хороший человек, и сам заслуживает взаимной любви. А я... я поняла, что не могу без Эро."

- Конечно, это был переворот. - Эро де Сешель тяжело вздохнул и поставил на стол пустой бокал. - Но что я мог сделать, Адель? Весь зал требовал ареста этих людей. Конечно, я мог сложить с себя полномочия председателя Конвента и попросить, чтобы меня арестовали вместе с ними. Наверное, это было бы честнее...

В здании Национального Конвента тем временем творилась полная неразбериха. Часть депутатов вскочили со своих мест, с тоской поглядывая на выход, у которого предусмотрительно встали вооруженные гвардейцы. Путь к бегству был отрезан. Сильно побледневший Бриссо тоже поднялся, вцепившись в деревянную перегородку.

- Это беззаконие! - срывающимся голосом закричал он. - Выведите отсюда войска!

Но его голос потонул в общем возбужденном шуме.

Эро де Сешель поднялся на свое место председателя и окинул взглядом то, во что превратился зал заседаний.

К концу апреля обстановка в Париже, да и во всей стране значительно ухудшилась. Находящаяся у власти партия жирондистов во главе с Жаком-Пьером Бриссо катастрофически не справлялась с ситуацией. Из-за перекупщиков и спекулянтов во много раз выросли цены на хлеб, муку, зерно и продукты самой первой необходимости.

После возвращения из Савойи, популярность Эро де Сешеля значительно возросла. И причиной этому было, конечно, не только обсуждение парижским обществом нюансов его частной жизни. Хотя и это тоже... Но после его блестящего доклада перед депутатами о создании в Савойе департамента Монблан, а также последующего участия в разработке некоторых законопроектов, Эро большинством голосов был избран председателем Национального Конвента. Это было большим карьерным достижением, и, конечно, весьма подогревало его честолюбие.

Адель писала письмо, тщательно подбирая слова. Ей было тяжело от того, что приходится наносить мужу такую глубокую рану. Жером всегда был добр к ней, он действительно очень ее любил. Но так и не сумел разжечь ответного чувства в сердце молодой женщины.

Путь из Шамбери до Парижа был неблизким. И когда совсем стемнело, пришлось остановиться в городке Дижон и переночевать в небольшой гостинице с патриотическим названием "Республика". Видимо, хозяин этой маленькой невзрачной гостиницы был истинным патриотом.

Комната была небольшой. На стенах - бежевые обои в золотистый цветочек. На аккуратно застеленной кровати лежал дорожный саквояж. Эро стоял у окна и читал какие-то бумаги. Он повернулся на скрип отворившейся двери... и бумаги выпали у него из рук. Один листок отлетел дальше других, почти под ноги молодой женщины, стоявшей на пороге. Она сделала несколько шагов вперед...

- Матвей, ты меня совсем не любишь...

- Что ты, любимая! За эти две недели я без тебя чуть с ума не сошёл. А этой ночью ты мне приснилась. Твои каштановые волосы, прекрасные голубые глаза, сладкие губы, твоё нежное тело... Я так счастлив, что ты опять пришла ко мне, Эльза.

- Матвей! Перестань заливать! Скажи мне лучше, что ты сделал для того, чтобы мы были вместе? Вместе... навсегда.

- Я... я пытался... Только не бросай меня, любимая!

- Так что же ты сделал, Матвей, чтобы мы были вместе? Всё закончилось твоей неудачей. Позорной, к тому же.

Адель сделала последний глоток кофе и поставила пустую фарфоровую чашечку на стол. Рядом, на блюдце лежала недоеденная заварная булочка. Аппетит у молодой графини так и не появился. Она вздохнула и сцепив руки в замок, безучастно посмотрела перед собой.