Рифампицин. Сильнодействующий антибиотик, обладающий избирательной направленностью против палочки Коха - возбудителя туберкулеза. Достать это лекарство Евгении пришлось довольно хитроумным способом. Год назад она посещала курсы английского, во время которых познакомилась с приятной молодой женщиной.

- Евгения Сергеевна, боюсь, что в вашем конкретном случае гипноз не помогает, а напротив, усугубляет ваше негативное состояние, - в голосе Вениамина Владимировича звучали нотки сожаления, а во взгляде проскальзывало плохо скрываемое сочувствие.

В соседнем кабинете улыбчивая ассистентка, которую психотерапевт называл Мариночкой, измерила Евгении давление. Это было необходимой процедурой перед началом сеанса гипноза.

Амстердам

Январь 1669-го года

- Вы мне не верите? - настороженно спросила Евгения, заметив во взгляде врача определенное сочувствие.

- Нет, отчего же... - Журавский кашлянул и, подцепив ложечкой дольку лимона, отправил ее в рот. - Охотно верю. Вам вполне могут сниться такие сны, Евгения. Дело в том, что у достаточно впечатлительных людей, а вы по всей вероятности к ним и относитесь, их душевные переживания могут трансформироваться в такие вот... Он смолк, подбирая подходящее слово:

- В такие вот видения.

- И как давно это у вас продолжается? - голос профессора-психотерапевта Вениамина Владимировича Журавского звучал доброжелательно, ненавязчиво вызывая собеседника на откровенность. Точнее, это была собеседница. Худенькая шатенка, сидевшая напротив врача, нервным движением поправила висевшую поверх свитера серебряную цепочку и кивнула.

- Англия - наш первый враг! - громогласно прорычал Станислав Майяр. - Англия и ее прихвостни - аристократы!

Несмотря на то, что сидел он в дальнем углу за столиком вместе с Ламбертиной, его возглас прогремел на всю таверну.

Порыв ветра выхватил цветную ленту из волос Ламбертины и, словно играя, весело повлек ее за собой. Пролетев некоторое расстояние по воздуху, ленточка опустилась на темнеющую вдали поверхность воды и поплыла по ней, удаляясь все дальше и дальше.

Жан Бальи провел рукой по гладко выбритому подбородку, посмотрев в небольшое овальное зеркало в бронзовой оправе, висевшее в прихожей. Он любил выглядеть безупречно. Одежда этого человека не отличалась роскошью и богатством покроя, но честный представитель третьего сословия, компенсировал этот недостаток аккуратностью.

Пьер Мертенс вытер со лба пот, и в комнате повисла тяжелая мрачная пауза.

- Уже ничего не исправишь, - снова произнес он через некоторое время. - Но продолжение этого позора в своем доме я не потерплю...