Влюбился ангел, вот беда,

В ту, что от зла хранить был должен.

А по стеклу текла вода,

Шёл за окном осенний дождик.

Уже не согреешься парой строк,

И в сердце давно печаль.

Но если есть всё-таки в мире Бог,

Надеешься повстречать

Его. За все эти десять веков.

В душе ожиданием - снег.

А, может быть, Бог не писал стихов

И был простой человек?

Ему оставляешь в прихожей свет.

Весь мир за окном продрог.

Но очень боишься узнать ответ:

"Забыл про тебя твой Бог"

Белое вино и запах хвои...

На часах двенадцать без пяти.

Я встречаю Новый год с тобою,

И мне больше не о чем грустить.

В прошлом остаются неудачи -

Сорванным листком календаря.

Всё прошло. А это, верно, значит -

Если было - это всё не зря.

Но печаль исчезла неизбежно...

Всё прошло, а ты не верил мне.

Остаются лишь тепло и нежность,

Синева в заснеженном окне,

Сладковатый привкус мандаринов,

Запах хвои, белое вино...

Солнечный луч, сверкнув, отразился в крупном зеленом камне, вставленном в узорную серебряную оправу. Вытянув перед собой руку, Евгения невольно залюбовалась игрой света в гранях изумруда, а затем грустно вздохнула. Глядя на перстень, она не могла не вспомнить ту, которая его подарила - Магдалену Ван дер Бек.

Рифампицин. Сильнодействующий антибиотик, обладающий избирательной направленностью против палочки Коха - возбудителя туберкулеза. Достать это лекарство Евгении пришлось довольно хитроумным способом. Год назад она посещала курсы английского, во время которых познакомилась с приятной молодой женщиной.

- Евгения Сергеевна, боюсь, что в вашем конкретном случае гипноз не помогает, а напротив, усугубляет ваше негативное состояние, - в голосе Вениамина Владимировича звучали нотки сожаления, а во взгляде проскальзывало плохо скрываемое сочувствие.

В соседнем кабинете улыбчивая ассистентка, которую психотерапевт называл Мариночкой, измерила Евгении давление. Это было необходимой процедурой перед началом сеанса гипноза.

Амстердам

Январь 1669-го года

- Вы мне не верите? - настороженно спросила Евгения, заметив во взгляде врача определенное сочувствие.

- Нет, отчего же... - Журавский кашлянул и, подцепив ложечкой дольку лимона, отправил ее в рот. - Охотно верю. Вам вполне могут сниться такие сны, Евгения. Дело в том, что у достаточно впечатлительных людей, а вы по всей вероятности к ним и относитесь, их душевные переживания могут трансформироваться в такие вот... Он смолк, подбирая подходящее слово:

- В такие вот видения.

- И как давно это у вас продолжается? - голос профессора-психотерапевта Вениамина Владимировича Журавского звучал доброжелательно, ненавязчиво вызывая собеседника на откровенность. Точнее, это была собеседница. Худенькая шатенка, сидевшая напротив врача, нервным движением поправила висевшую поверх свитера серебряную цепочку и кивнула.