По сцене дефилировали участницы, которые казались близнецами или сестрами. У девушек был одинаковый макияж: белая пудра, синие тени и малиновая губная помада. Жирно накрашенные ресницы и толстая подводка верхних век увеличила их глаза до максимальных размеров.

Аркадиевна бывает доброй. Сегодня она выделила мне больше десяти килограммов разных круп и набор костей для бульона. Спасибо ей, что не пожалела. Ручки от пакета надрывались, но, как говорится, своя ноша не тянет. И надо же такому случиться: на крыльцо я вышла вместе с учащимися, только моя правая нога опустилась на первую ступеньку, как группа ребят сбила меня с ног, зацепив пакет с продуктами. Я не упала, а стала не четвереньки. Пакет порвался, крупа рассыпались ковром, а кости выложили бело-розовую дорожку вниз по ступенькам и дальше.

Ленку замуж никто не брал, да она и не расстраивалась. Под тридцать вышла за никому не нужного любителя выпить. Год подержала возле себя, затем выгнала. А сыночек хорошенький удался, не зря год терпела выходки пьяницы.

Третий год существую среди информационных многоугольников с тупыми углами в страхе и напрасном ожидании хороших новостей.

Если внимательно слушать и пытаться разобраться в наших СМИ – мозг превратится в кашу. Это главный и самый тупой угол. Каждая новость настраивает на мысль: выхода нет, и не предвидится.

Соседка патриотка, которая боготворит жителей горнолесной зоны Украины, погибших в средине прошлого века в борьбе за свою территорию - второй угол. Невозможно реанимировать мертвое и давно истлевшее.

- Дашка, ты боишься мышей?

- Нет. Я боюсь пауков.

- Как хорошо, Даша, я тоже совсем не боюсь мышей. А пауков очень сильно боюсь.

- Что ни говори, а наших детей сразу видно, - рассуждала старенькая мастер производственного обучения.

- Как, сразу видно? – я не совсем понимала, что она имела в виду. Знаю, что в училище от хорошей жизни учиться не идут. Но, если присмотреться, то это обычные дети. Внимания и заботы многие не знали, зато чисты сердцем, всегда помогут, если попросишь. Многие из ПТУ в люди вышли - Назарбаев, например.

- Поработаешь с мое, сама поймешь.

- Кстати, как сложилась судьба вашей ученицы после передачи «Жди меня»?

Закончился рабочий день. Возвращаюсь привычной дорогой домой и мечтаю. Хочу красивый терем на берегу моря или у реки среди берез и сосен. Там не будет студеного ветра, который меня сейчас пронизывает насквозь. И не будет холодной зимы. За домом вижу горы. Они защищают мое воображаемое гнездышко от стужи и берегут его от невзгод…
Я уже дома. Здесь ничего не меняется. Все осталось так, как было при моих родителях. Меняются только дети, потому что растут.

Разве можно быть такой беспомощной и глупой? Как ты живешь? Ты же существуешь. Вот опять поверила, что дочке уроки на выходные не задали. Ты посмотри в ее глаза, они всю правду и расскажут. А могла бы и к мыслям прислушаться, не маленькая.

Нужно быть совсем ребенком, чтобы не видеть, как муж постоянно врет. Зарплату ему через месяц отдадут - потерпит она. Нельзя быть такой доверчивой.

Варя не верила в мистику. Умные книжки и учебники категорически отрицали наличие таковой. Если с мамой еще можно было поговорить о вещих снах, то папа, услышав запретную тему, закатывал громкую истерику. В ярости он обзывал жену и дочку дурами дремучими. Разговоры о приметах, предвидениях и любви вызывали у папы одинаковую реакцию, и называлися глупостями.

Сижу на стульчике. Скучаю. Наблюдаю за редкими посетителями буфета. Егоркин подошел. Лимонад покупает. Уже веселый. Плечики выпрямил. С буфетчицей шутит, благодарит. Только к выходу, а навстречу ему Эдуард Николаевич - наш председатель трудового коллектива. Попался, дорогой! От Николаевича не убежишь!
- Егоркин, немедленно на занятия! Чем это от тебя несет?
- Николаевич, я к медсестре. Отравился. Некачественными продуктами в буфете торгуют. У них просроченный срок годности. Наживаются на сиротах.