Мы сегодня, я и папа,

Собирали звездолёт.

А потом взошли по трапу

И отправились в полёт.

Ну и пусть, что это просто

Наш диван, зато теперь

Мы на нём поедем в космос

Вместе с папой каждый день!

Звездолёт во тьме витает

Между множеством орбит,

И, кометы собирая,

Я рулю, а папа... спит.

иллюстр. Soosh

Я крашу время в синий цвет,

Когда к исходу дня

Убить тоску надежды нет

И силы у меня.

Зелёным, если сладок сон

И лёгок, словно дым.

А если счастлив и влюблён,

Рисую золотым.

Крахмалом снега на заре

Минуту тишины,

Буланой мастью в янтаре –

Мгновение весны.

Оранжев вечер, если вдруг

Твоя рука в моей,

И фиолетово вокруг,

Когда моя в твоей.

Судьбой, так вышло испокон,

Поцелуев мятных сладость,

Как и прочая ня-ня,

Горе, счастье, боль и радость –

Всё забудется, друзья.

Танцует кончик пёсьего хвоста,

Приветствуя ленивого кота,

А тот прядёт задумчиво ушами,

И оба ткнулись мордами в ладонь.

Мы слушаем соседскую гармонь,

Поющую фальшивыми слезами.

А сумерки багряною зарёй,

Как чистой полотняной простынёй

Завешивают стену, тихо-тихо

Коленками усталых кузнецов

Стрекочет, будто стрелками часов,

Под окнами неведомое лихо.

Тут хочется проститься с негой дня,

Кота и пса покрепче приобнять,

Утихла ночь, рассвет мерцает.

В чужой неведомой стране,

Мой ангел, радостям внимая,

Ты не забыла обо мне?

Ужели взор, лаская дали

И моря синий полукруг,

Не полон искренней печали?

Ответь скорее, милый друг.

В строке письма, бегущей нежно,

Я слышу голос дорогой,

Но в ней грустинки безнадежной,

Увы, не скрыто ни одной.

Так знай, о будущем мечтая,

Гоня обид тревогу прочь,

Лишь о тебе, моя родная,

Итак, первые впечатления о конкурсных рассказах. Осенний урожай, что называется, перед вами, извольте отведать. Или, как говорит Михал Михалыч: «Прошу к столу, вскипело!»

Не жадничая, аккуратно попробовал с обеих грядок. И по вкусу, и по цвету рассказы о роковой ошибке и более рьяны, и свежи, и молоды. Это по отзывам видно.

В чём же провисли истории о прибытии в современность литературных посланников из прошлого? За всех не скажу, но прочитав несколько, чувствую, что становится откровенно скучно. Один за другим прибывают к нам герои старым добрым путём реинкарнации и решают в современности свои застарелые проблемы. Поиска невесты, любви и верности, мести и прощения… И в душе невольно зреет не менее старый и добрый вопрос: «И чо?»

Получается что-то похожее на Емелю, который как ехал в сказке на печи, так – хоп! – переместился на тыщу годиков вперёд и… едет себе дальше, и в ус не дует. Вот нет, чтоб Онегин прибыл в Петербург на Невский за новыми щипчиками для ногтей или плойкой для усов? А тут его – хвать! – под белы рученьки, как нелегала и в каталашку. Вот он запел бы тогда, зачирикал бы. И сюжетик бы стал поинтереснее. А то он (это я к примеру, как бы) и там барин, и тут гусь. И Татьяну ему подавай в свеженьком обличии. И по-новой всё заверте…

А сфантазировать? А интригу завернуть? А надорвать (!) в тонко-нравственной душе героя эмоциональную жилку?

Вот поэтому и скучно.

В «Роковой ошибке» авторы пошибче пишут, побойчее. Тут урожай ещё от солнышка не остыл. Повторюсь, прочитано ещё не всё. Вести с полей первые. Об тенденциях разговор. И вот что становится заметно. Ошибки, что совершают герои со «второй грядки» какие-то не слишком преднамеренные. Одному не повезло, другой раздолбай, третий вообще неудачно женился.

А я говорю вот о какой преднамеренности: чтоб герой жуть как к чему-то стремился, прям воспламенился, чтоб он из кожи, сука, лез, возжелав чего-то, и чтобы в самый-самый-самый критичный момент сделал выбор! Да не тот. Смекаете?

Гарри остался один. Само по себе это одиночество не сулило ему ничего хорошего. До того, как вернутся Дурсли, нужно отчистить плиту и кафель на кухне, вымыть полы и протереть от пыли все-все Дадлевы игрушки. А их было столько, что затянись одиночество хоть на целую неделю, Гарри всё равно не успел бы справиться. Поэтому он и не думал спешить. Даже если случится какое-то неимоверное чудо, самое редкое из чудес, и дядя Вернон не раскричится на него по возвращении, то уж тётя Петунья непременно найдёт к чему придраться и устроит скандал.

Кстати, о чудесах. Ни здесь, в тихом домике на Тисовой улице, ни в соседних домах, ни в переулках и дворах, даже на автбусных остановках, как и во всём городе никакого волшебства не было и впомине. И быть не могло. Появись оно хоть на минуту, его бы просто засмеяли, на него бы стали показывать пальцами и презрительно фыркать: «Фу-у!» Какое, скажите на милость, волшебство захочет появляться в подобном месте. Уж если только ему сильно приспичит, или оно заплутает по ошибке…

Сегодня я буду как врач Айболит.

У нашей тетерьки коленка болит.

Бедняжка горюет и стонет полдня,

Больную коленку ручонками тря.

Но я валерьянкой помажу вот тут

И йодом! И сразу болячки пройдут.

Тетерька подпрыгнет и с воплем: «Ой-ёй!»

Как зайчик поскачет, болтая ногой.

Готово! Малышка "Спасибки!" бормочет.

И рожицы корчит, и звонко хохочет.

Что лучше здоровой и шустрой ноги?

Попробуй тетерьку теперь догони-и-и!

Осень гонит ветром

Пыльную траву,

Уронили ветви

Медную листву.