шуточное

Тоска, пронзив воспоминанье

Подобно лезвию ножа,

Незаживающую рану

Откроет, призраком кружа

Во тьме сомнений непокорных

Под сводом сумрачным небес.

Сыграет реквием притворный,

Терзая вечность, словно бес.

Рассвет не будет облегченьем,

Не иссушит горячих слёз,

Не успокоит боль мучений,

Не усмирит жестоких грёз.

На травы в сером полумраке

Падёт холодная роса,

Уставив в небо, как собаки,

В жизни так бывает, встретишься однажды

С тем, кого полюбишь, тем, кто очень важен,

Но не веришь в случай, и в плену сомнений

Не спешишь навстречу, упуская время.

Не обнимешь крепко, пробегая мимо,

И теряешь счастье быть её любимым.

Не подаришь слово нежного признанья,

Всё оставив в прошлом, как воспоминанье.

Пролетели годы, и теперь жалею,

Но вернуть мгновенье больше не умею.

Поздно понимаю, я тебя не стою,

«А в письмах вы казались мне стройнее»

О. Арефьева

Письма раздавал дневальный. Кажется, его звали Серёга. А может Витька. Дородный увалень из Новосибирска. Неспешно проходя по казарме и озабоченно щурясь на строчки адресов, он ленивым бесцветным голосом выкрикивал фамилии счастливчиков.

Письма! От родных, друзей, девчонок… Кому как везло. Несмотря на деланное спокойствие, ждали мы этих писем с жадностью и восторгом. Переживали все. И те, кто получал, и те, кто нет.

Тропинка убегает из-под ног,

Разматывая призрачный клубочек

Былых воспоминаний и тревог,

Сшивая молчаливый диалог

Раздумий, сожалений, многоточий.

Всё мимо, мимо мнимых годовщин,

Раздваиваясь в зарослях сомнений,

На холм взбираясь горестных руин

Коротких и не нужных увлечений.

Слагает незатейливый маршрут,

Минуя тройню сосен боязливо,

Туда, где спит заброшенный уют,

И где мечты несбыточные живы.

«Красиво... Но не шедевр. Доработать бы».

Геннадий Соскин "Комментарий"

Красота, которую можно превратить в шедевр? Что это?! Очевидно, наглядный пример структурного мышления автора цитаты.

Это не хорошо. И не плохо. Просто наглядный пример.

Чтобы увидеть целое, надо хорошенько прищуриться

Молва, традиция и так называемый "жизненный опыт" приучили нас делить жизнь на куски. Мы аккуратно отрезаем прожитОе. Вот тут детство, тут юность с отрочеством, тут зрелость, тут старость... Наши воспоминания о ней, о жизни, напоминают размышления мясника о туше: тут филе, тут грудинка, тут...

Неспешно чёрный дрозд мурлыкает в ветвях,

Изрядно разомлев в черёмух аромате.

При свете фонарей, рассыпавшихся в ряд,

Хохочет ручеёк в сиреневом закате.

Прохлада и туман, обнявшись под листвой,

Разглядывают сон весеннего безмолвья,

А скромница луна любуется собой,

Повиснув у пруда, как свечка в изголовье.

Пронзительной иглой запахла черемша,

И просится душа в безудержном веселье

Пуститься танцевать, свободою греша,

Густая ночь, окутав темнотой

подлунный мир, безмолвно засыпает.

Переполняя сердце тишиной,

по капле эликсир небесный тает...

Мы пили ночь волшебную. До дна.

До первых нот баллады соловьиной

Стучали неразлучные сердца,

В единое слагая половины.

По капле принимали сладкий яд.

Желанием твоих прикосновений

Чудесный сон, как много лет назад,

Переполнял мерцание мгновений.

Позволь, душа, оставить навсегда

Тебя в объятьях нежности и счастья,

Чтоб вечностью полночная звезда

Дарила каждый миг горячей страсти.

Июль ложился в траву росою,

струился негою в тишине,

а после, будто стыдясь покоя,

резвился осами на окне.

Вальяжный, сонный, обильный, тучный,

как тот упитанный господин,

что снял купе на экспресс восточный,

уехав в нём, развалясь, один.

Плескал ли в речке водоворотом,

парил ли птицами в облаках,

но каждый звук, как любовный шёпот,

таил улыбкою на устах.

Да всё неспешно, уютно, томно,

и в жаркий полдень без суеты