03. Долг котячий
– Слушай сюда, – продолжил Поликарп Поликарпыч, затушив окурок о столешницу. – Я тебя сразу раскусил. Таких, как мы с тобой, на белом свете раз два и обчёлся. Поэтому надо держаться вместе, рядом. Смекаешь?
Кот медленно кивнул, но промолчал.
– Вместе – это значит помогать друг дружке.
Кот отодвинулся от стола, почуяв, как от собеседника пахнуло псиной, и вежливо спросил:
– Если я правильно уловил вашу мысль, Поликарп Поликарпыч, мы можем быть друг другу полезны. В чём состоит ваше предложение?
– Ай, молодца! – всплеснул руками завотделом. – Ай, молодца. Штука в том, что я тебя, – глаза его вновь блеснули стальной искрой, – должен сдать в утиль.
– Во что? – не понял Чешир.
– На шкуродранку, понимаешь? На живодёрню. Ну… кирдык тебе должен случиться.
Кот поспешно долистал в голове словарь до буквы «К», перевёл синонимы «кирдыка» и негодующе вскинул ус:
– Вот как! И за что же это, позвольте узнать?
Поликарп Поликарпыч прищурился с подозрением:
– Ты чё, из сказки что ли свалился? Не знаешь разве, что мы котов – чик-чик! – душим просто потому, что они… – он брезгливо дёрнул губами, – коты?
Чешир сглотнул и приподнял лапу:
– Но я-то не простой кот. Я Че… – он осёкся. – Я говорящий.
02. Долг котячий
С первого взгляда стало ясно, что Шляпник перестарался. Или пошутил. Вокруг лежала совсем не старая добрая Англия с милыми церквями, краснокирпичными домиками и вересковыми пустошами, а большой, просторный и совершенно не знакомый город.
01. Долг котячий
Кота выбросило из волшебной норы, будто пробку шампанского. Ч-ч-пок! – Чешир не успел опомниться, почувствовав только, как в морду ему брызнул белый свет, и услыхав пронзительный звон трамвая, что подлетел неизвестно откуда. Все четыре лапы неудержимо, как по льду, понесли пушистого бедолагу к рельсам. А через мгновение кот грохнулся на бок и ударился головой о…
Последнее, что он видел, было несущееся на него с неудержимой силой совершенно противное, нагло ухмыляющееся лицо мужчины-вагоновожатого в клетчатом костюме и с пенсне на носу, одно стекло которого треснуло, а второго не было.
Раздался мерзкий, глухой хруст раздавленных чугунными колесами позвонков. Капли свежей, густой горячей крови обильно брызнули на шпалы, а бездушный трамвай, не замедлив хода, унёсся в сторону Бронной. Никто, разумеется, не вскрикнул, не всплеснул в отчаянии руками и даже не ойкнул, когда под решётку Патриаршей аллеи покатились, запрыгав, два тёмных предмета: кошачье туловище и кошачья голова с широкой растерянной улыбкой во все сто тридцать два зуба…
Конфуз
— Что это вы, Порфирий Степанович, не веселы? Аль, голодны?
Рыжий извозчик хитро скосил глазом на станового и заискивающе ухмыльнулся во весь рот.
Бледный, грузный и разящий перегаром Порфирий Степанович Кужемякин плюхнулся на жесткое сидение пролётки, как будто в жалости на спинную боль, глухо застонал и, вытирая обильный пот на лысине ситцевым платком, просипел через силу:
— Гони, дура-ак. К фельдшеру скорее… — и вяло махнул рукой.
— Не извольте серчать, барин, — и, глянув через плечо еще раз, теперь с легким удивлением, рыжий хлестанул лошадь. – В момент доставлю. К фельдшеру. Прытью!
Лошадёнка встрепенулась, нервно переступила передними ногами и потянула.
Извозчик перекинул вожжи из ладони в ладонь и снова обернулся:
— А чего же не к Игошиным, Порфирий Степаныч? Ай, не скучно у них сейчас. Ай, весело… — попытался он пропеть бодрым тоном, но тут же осекся, поймав кислый, противный взгляд, свербящий из-под нахмуренных бровей станового.
— Гони! — прошипел пассажир, медленно закатывая глаза: — Помираю.
Минута славы
— А хочешь знать, как я однажды заполучил минуту славы? — Яша подвинул мне чашку кофе и, прищурив один глаз, отпил глоток из своей.
— Ну-ка, ну-ка! — оживился я.
— Достаточно сделать что-то не так. Не так, как принято, как заведено, не так, как обычно делают окружающие. Шаг в сторону.
— Ты имеешь в виду выкинуть фортель?
— Нет. Я имею в виду поросят, — усмехнулся Яша, — которых готовят в подземных печах. Изумительное блюдо. Как-то раз за обильным столом большой компанией туристов мы лакомились мясом запечённого на углях поросёнка. В тот вечер повар, следуя старинному рецепту, довёл угощение до совершенства. Мягкое, сочное, наполненное ароматом древесного угля и специй, — оно, кусок за куском, таяло во рту и вызывало одобрительные возгласы чревоугодников. Густое пиво из хозяйских запасов довершало праздник.
Жорик
В такие минуты Жорик мечтал жениться. И откровенно досадовал, что не сделал этого до сих пор. Да, да, именно жениться, обустроить, наконец, квартиру по-человечески, завести какое-никакое хозяйство в виде гераней на окошке, а главное – жёстко распределить супружеске обязанности.
Разговор
Часы на экране показали десять утра. Матвей, уже вставая со стула, нетерпеливо отщёлкал на клавиатуре последние цифры отчёта продаж, хлопнул по карману, проверяя на месте ли зажигалка, и поспешил в курилку. До обеда ещё куча времени, а с делами покончено.
Кулинарное
Р-режет солнце грань заката,
Будто масло острый нож.
Цвет созревшего граната
Просто чудо как хор-р-рош.
Словно кр-р-рошечками хлеба
Звёзд пригоршенка видна,
Жжёной кор-р-рочкою неба
Пахнет спелая луна.
Скоро дальняя дорога
Потечёт, как молоко,
И насытит Козерога
Серебристое брюшко.
Ар-р-роматом каравая
Ночь заманивает в сон
И по сердцу р-разливает
Счастья жар-р-ркого бульон.
В ночи
Я чувствую, как осень исчезает
В прозрачном цвете красок ноября,
И холодом деревья обнимает
Заблудший ветер пасмурного дня.
Гнетущая тоска разлуки горше,
Но избежать печалей не дано,
Часы раздумий длятся дольше, дольше,
И всё темнее сумрак за окном,
Где серый дождь сражается с туманом
И всё стучит, стучит, стучит, стучит…
Угрюмо, терпеливо, неустанно
И колет сердце иглами в ночи.
Ноябрь, 2007 год
На склоне года
К исходу дня зловещей тучей
Крадётся ночь-левиафан,
Закутав сумерки в колючий
Непроницаемый туман.
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- 11
- …
- следующая ›
- последняя »