Скупого солнца свет печальный

Пусть оживёт в душе моей,

И журавлиный зов прощальный,

И тишина пустых аллей...

I

Судьбу свою отважился узнать

И все её сокровища мирские,

Чтоб совесть научилась различать

Невежества и подлости людские.

Жестокости немыслимой обет,

И боли неизбежную опеку,

Отчаянья, безвременья и бед

следы в душе истерзанной от века.

Лицом к лицу не видно суеты,

Обманы не спасают от неволи,

Стремления и помыслы пусты,

Коль груз души – чужая капля горя.

Нам суждено грядущее принять,

Лето – только раз в году

появилось. И уйдёт.

Солнце, счастье, красоту –

всё с собою заберёт.

Размышлений долгих нет!

Будто сыр и колбасу

я его с собой в пакет

заверну и унесу.

А, представьте, в январе,

Как-то рано по утру

бутербродик на столе:

"Ням-ням-ням и хрум-хрум-хрум!"

Предчувствие порой непостижимо,

Как свет давно исчезнувшего дня,

Как рана, что уже неисцелима,

И боль разлуки в сердце у меня.

Всего лишь шаг до искреннего счастья,

И миг до завершения борьбы,

Но случай глуп, а смерть не в нашей власти,

И жизнь в руках иронии судьбы.

Если повезло проснуться – это ещё не значит, что вас преследует удача. И белую полосу обязательно сменит чёрная. Так случается. Всегда.

Сегодняшний день – не исключение. Едва опустив ногу с кровати, я вляпался в кошачье дерьмо. Бинго! Досада и раздражение немедля испарились, уступив место жестокой боли в голове. Удар кулаком в свежую рану, нанесённую топором по макушке, – детский лепет в сравнении с похмельем. Кто пил, тот знает. Пьянка состоялась в честь моего дня рождения. Это и была белая полоса. Вчера. Сегодня она явно изменила цвет.

По старинке, как в прежние лета,

утопив апельсины в шампанском,

чуть хмельной и не сильно одетый,

в море тёплом плыву итальянском.

Майку сбрось, штаны и тапки

ранним утром на заре,

и, – как есть! – в трусах и шляпке

в перламутровой росе

искупайся что есть мочи.

Пусть тебя охватит дрожь.

Лучшей жизни не захочешь,

и до смерти не помрёшь!

Бог призвал к себе поэта:

– Ты какого, твою мать!

Где баллады и сонеты?

Мне же нечего читать.

Я тебе, блин, ежедневно

Жизнь роскошную дарю.

Будь добёр, чтоб непременно

Строго по календарю

Написать стихов чудесных

Штуки три, а лучше пять,

Чтобы мне в тиши небесной

Развлечение сыскать.

Хмуро глянул глаз поэта,

Презирая трафарет:

– Уж прости меня за это,

Стих – не стелька для штиблет.

Тут уместно вдохновенье,

Может этого круче

И загадочней нету,

В нём я всё-таки лучший,

Что бы ни было это.

Чем бы ни было то,

Где я мастер и дока,

И в трусах без пальто

Успеваю до срока.

Ведь оно ещё только,

А я – раз! – и готово.

Вон его – чёрте сколько,

Но я снова и снова…

Если спросите, что,

Будет просто нелепо.

Надо вывернуть то,

И получится это!

Июль разнежился игриво

В тени лиловых облаков,

И притаился молчаливо

Меж рек песчаных берегов.