Что в осени тебе моей?

Какая блажь несёт души корабль к прибрежным скалам?

Ужели прежних бед, печалей было мало?

Ночей бессонных, горьких слёз.

Не верю, что всерьёз.

Не пей! Не пей из этой чаши.

Нам не вернуть любви ушедшей. Нашей.

Ведь минули года. Глубоких чувств вода

забыла половодье, встала в берега,

и на песке теперь её не видно и следа.

Надежда лишь. Ещё тревожит сердце.

Безмолвна и слаба.

И в памяти отворена невидимая дверца.

И всё по новой! Сырость, мрак и тучи,

да тусклый свет кривого фонаря

с промозглым ветром, мать его, колючим,

толкутся в переулках сентября.

В осенней тьме горят немые звёзды,

Печально шепчет жухлая листва,

И в тишине прозрачной осторожно

Слагают мысли странные слова.

Серьёзный риск – предчувствие награды

(у каждого деянья свой резон):

шампанского напьёшься до упаду,

иль бойкий марш сыграет Мендельсон.

Так в чём загадка тайны бытия?

Какая цель? Какое откровенье?

И неужели всё проходит зря,

И долгий век, и краткое мгновенье.

И день безрассветен, и ночь беспробудна,

И тени застыли, как совы во тьме,

И хочется мне волшебства или чуда,

Хоть крошечку света в холодной воде.

Немного тепла, беззаботного лета,

И в море солёном прозрачной волны,

И ярко-малиновых, буйных рассветов,

И зелени бешеной новой весны.

Вот кто бы слегка повернул в небосводе

Какой-нибудь ключик и сделалось так,

Чтоб осень на милость сменилась в природе,

И двух Близнецов объявил зодиак.

Ветви тяжкие клоня,

От печали и тревоги

Листопадом тополя

Плачут молча у дороги.

Тих, прозрачен, недвижим,

И надежды не питая,

Мир становится чужим,

Понемногу увядая.

Замолкает гомон птиц,

Свет осенний пахнет пылью,

В искрах гаснущих зарниц

Ночь раскидывает крылья.

И во сне и наяву,

Словно тень былых пророчеств,

Тучи медленно плывут,

Стаей гордых одиночеств.

Улетают от земли,

Ломает мачты кораблю,

И отдает на растерзанье

Кошмарных волн, ветров дыханью

Суровый зов воспоминаний.

Я о спасении молю

И вновь не сплю.

Стану мал и невидим.

В рыхлом сумраке ночном

одинок и нелюдим

я укроюсь в милый дом.

Не чертог и не дворец,

просто спичек коробок.

Чтобы больше наконец

ни один найти не мог.

Печь дровами затоплю,

заварю душистый чай,

и на лавке задремлю,

словно дедушка Мазай.

После в тёплую кровать

заберусь и там, в тиши,

стану Гоголя читать

хохотая от души.

А когда в окно звезда

Она порой поманит нежно,

Потом прогонит безмятежно.

К нам холодна и неспроста

Несправедлива красота.