Менелай окончательно осознал свою ошибку, когда возвращался с Еленой на родную Спарту. Вредина Посейдон устроил бурю и лишил корабль управления. Поверьте, хужее Троянской войны могло быть только время, проведённое один на один со сварливой и мстительной женой. Хоть за борт прыгай.

«Это ошибка! Роковая ошибка!» – сокрушался целомудренный Одиссей, отбиваясь от ласковых рук Сциллы и Харибды.

«И на кой чёрт я сюда попёрся», – ругал себя Наполеон, засовывая вторую грелку в штаны на обратном пути из Москвы в Париж.

Тоскливым сном предсказанных разлук

Приходит время долгих расставаний.

Слова его торжественных прощаний,

Как облачко, слетают с наших губ.

Заката блеск скрывается вдали,

Листву бросают плачущие ветви,

И журавли летят в чужие земли,

Стремясь за край пустеющей земли.

Навстречу разом, как предрешено,

Спешат печаль и грусть осенней скуки.

Ночей постылых верные подруги,

Настигнув нас, погубят всё равно.

Ветер дует, сволочь,

Сея жуть и страх,

Разливая горечь

Дрожью на зубах.

Плещет в душу разом

Серость и тоску,

Сырость и заразу,

Будто по свистку.

Вместе с листопадом

И ненастным днём

Слякоть пахнет ядом

И поит дождём.

Осень, как простуда,

Мается фигнёй,

Но её причуды,

К счастью, не впервой.

Эту тётьку злую

Мы отправим на.

Есть ещё в запасе

Каверза одна.

«Никто не умирает по вторникам». Она мельком прочитала эту фразу и немедля в неё поверила. А сегодня, проснувшись на заре, верила ещё больше, чем обычно. Просто потому, что чувствовала себя счастливой. И не было тут никакого смысла. И в этом весь смысл.

Мир прост порою так, что дважды два

В сравненьи с ним великая загадка.

Нужны всего лишь точные слова,

Чтоб рассказать уверенно и кратко

О том, как он приятен и хорош,

Разумно хитр и в меру безрассуден,

И что за наши жизни медный грош

Не даст и плюнет в омут мелких судеб.

Ему вообще не важно для чего

И как. Всё это вымысел досужий.

Мир прост чертовски, может оттого

Так, сука, чёрств. Особенно снаружи.

Собой едва-едва касая,

Как поцелуй девичьих губ,

Дождливой нотой угасает

Осенней флейты медный звук.

Его тоска в ночи тревожит

Края моих душевных струн,

А в сердце зов печальный множит

И что-то давнее итожит

Никем не сыгранный ноктюрн.

«Настоящие художники не обращают внимания на современников.

Они выпендриваются перед вечностью»

Шарль Бодлер

О ком писать-то, господи!

Современный мир не приемлет героев прошлого. Это Ренессанс, как слоёный пирог с его треченто, кватроченто, чинквеченто и прочим, можно было нашпиговать протагонистами из древнегреческой мифологии, а с нами так не получится, нет. Попробуйте засунуть вишню в бетонный блок. Каково? То-то.

Взять, хотя бы, Кота в сапогах. Ну, где ему тягаться с нынешними хитрованами? Кто его вообще, шампунями не мытого, брашами не чёсаного да ещё в стоптанных сапогах на порог пустит? Смех же.

А Карлсон. Этот пукнуть не успеет, как через пару минут за нарушение правил использования дронов в городском пространстве присядет на пятеро суток. Только Малыш его и видел.

Письмо лейтенанта Отса попало в руки Василия Седых, русского матроса, когда он обнаружил замёрзшие тела Скотта и его товарищей в ледяной пустыне Антарктиды. Много-много лет спустя Василий сидел в крохотной лачуге Шотландской деревни, где жила возлюбленная Отса со своей семьёй. Он видел, как задрожали её руки, побледнело её усталое лицо и глаза переполнились слезами, и как, уже не молодая к тому времени женщина, прижав клочок бумаги к груди, вдруг вскрикнула и, не сказав ни слова, вышла из дома.

В тупиково-фонарных изгибах

Переулков средь белого дня

Я искал. Я искал терпеливо

Беззаветно влюблённых в меня.

Дядька отменный рассказчик. Сам господь не угадает, что он вспомнит в следующую минуту. У них, у дальнобойщиков, баек за душой, больше чем пельменей у моей Маринки в холодильнике. К тому же Прохор закоренелый циник и всегда найдёт едрёное словцо. Не соскучишься.

Мы поужинали и устроились на лоджии. Подальше от женских ушей. Расставили шахматы, развалились в плетёных креслах. Субботний вечер выдался не жарким, не поздним и располагал к беседе. Да и припасённый коньячок оказался кстати. Наливали понемногу, двигали фигуры и болтали.