Летняя душа
Вечер, нежный словно булка
С ароматом цвета беж,
Лёг в уютных переулках
По-июльски тих и свеж.
Мы были нарисованы судьбой
Ложатся дни на плечи января
Холодными крахмальными снегами,
Звездой свеча горит у алтаря,
И трудно высказать обычными словами,
Дружеский совет
Мой друг, уймись, не мни себя поэтом.
Пойди полы на кухне подмети.
Достань жестянку шпротов из буфета
И съешь до дна, чтоб душу отвести.
Да мало ли! Свари компот сливовый,
Погладь штаны, почисти сапоги,
Построй забор на даче трёхметровый,
Врагов каких-нибудь найди да победи.
Сожми в кулак характер и отвагу,
Яви на свет природное чутьё,
Забудь перо, чернила и бумагу.
Поэзия, поверь мне, не твоё.
И сразу легче станет и бодрее.
Печать
А ты не верь ни людям, ни иконам.
Запрись на ключ. Волнение в груди
Умерь и, как проглоченный Иона,
Безумство и желание смири.
Оставь себе окно и вид на север,
А сердцу чувства пылкого взамен
Лишь день вчерашний, пасмурный и серый,
Забыв о счастье скорых перемен.
И всё, что от судьбы тебе досталось,
Никто не в силах будет отобрать,
Включая ту невидимую малость,
Чьё имя – одиночества печать.
Завтрак
Когда Александр начал стягивать одеяло, Сашка неожиданно проворно вцепилась в край и застонала:
– Погоди, пожалуйста. Дай ещё минуту.
– Мы ж договорились. Автобус в девять.
– В жопу его!
– Что?! – он расхохотался и выпустил одеяло. – Повтори.
– Иди. Я приду через десять минут.
Жена по-детски уткнулась в подушку, словно котёнок в молоко, и затихла.
– Пятнадцать минут, соня. Поняла?
– Угу.
– Гренки тебе приготовить?
– Я сама.
Весёлый кротик
Кому-то надо в небо,
Как птице-журавлю,
Кому-то в море сине
Подобно кораблю.
Ночами в зыбких снах...
Ночами в зыбких снах,
Как в скорых поездах,
Проносятся тайком видения былого,
Но в прошлое теперь
Уже закрыта дверь,
И нет пути назад, чтоб возвратиться снова
В рассвет и тишину,
Цветущую весну,
К друзьям счастливых дней и доброму соседству,
Где грёзы наяву,
Подарки к Рождеству,
А жизнь была игрой и называлась… детством.
Кружится за окном
Метели полотно,
Скрывая небеса в сиреневом тумане.
Как тать, исподтишка
Сон в Рождество
Фёдор Ильич завершил рабочий день. Долгий, осточертевший и самый что ни на есть праздничный. Минут десять назад, едва дослушав незатейливые стишки избалованной ребятни, опустошил атласный мешок, а теперь вот, стягивая колючую вату с подбородка, вышел из особняка на Пятницкой.
Строка
Бежит строка, послушна и легка,
В её словах отчаянно скучают
Невольный жест и глаз твоих случайный
Упрёк из-за смешного пустяка.
В ней сотканы улыбка и печаль,
Смущённая намеренность движений,
И поцелуй, как тайная печать,
Скрепляя страсть твоих прикосновений.
В строке мне будет подана рука,
Подарен взгляд прощения былого,
И боль набухшей вены у виска
Заставит верить искреннему слову,
Которое всего не объяснит,
Грань
Фокус в том, что будущего не существует. И каждый из нас, глядя на кривизну прошлого, лишь смутно угадывает, нет, не будущее, разумеется, а только примерное направление слепого поворота под названием жизнь. Утомительно. Так же утомительно, как вглядываться в кромешную темноту, пытаясь узнать, что в ней. И мы делаем перерыв.
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- …
- следующая ›
- последняя »