У тебя еще есть немного времени подучиться. Если бы не твоя беременность, то не спешили бы с началом переселения, а теперь придется все делать быстро. Думать быстро, решать быстро, искать людей быстро. Для начала первую группу организовать и, главное, продумать, кого выбирать и как искать этих людей на Первой Земле. В этом мы тебе, Лотта, не помощники, не наша это задача. Наше дело – найти тебя, рассказать, что да как в общих чертах, а потом, – она внимательно посмотрела на Лотту, – сама всё решай. Нам в это не велено вмешиваться.

Вероника опять переключилась на мурчащего Кота.

– С точки зрения целесообразности, для узнавания и понимания Первого Мира, устроить для Лотты ловушку в мир Майи – совершенно гениальная мысль. Правда ведь, котусик?

Дима освоил профессию свободного фотографа. Свободный художник, чудненько. Вроде бы – чем плохо? А я стала замечать, что живет он моими увлечениями, моими друзьями, я одна опора нашей совместной жизни. А если я упаду, удержит ли? А ведь нет, ответила себе. Повторения истории с Алексеем не хотела, хватит с меня увлечения образом. Не хочу. Через два года мы расстались. Тяжело, болезненно, он никак не мог понять, почему – ведь живем интересно, ездим, поем, снимаем. А я не могла объяснить, потому и было так тяжело. Извини.

Все началось, когда в самом конце зимних каникул нас организовали в культпоход в Театр Юного Зрителя смотреть спектакль «Девочка и апрель». Я только вернулась со сборов, идти никуда не хотелось, но Лилька уговорила.

Осознав, что просто так мне не уйти, я спросила:

– Что я должна сделать, чтобы вернуться?

– Всего-то прожить жизнь. Это так мало, люди проживают и не замечают, что уже ее прожили. Оглянулись, а уже ее нет – ни молодости, ни зрелости, одна дряхлая старость – плачут, сожалеют, дурашки. Вот и ты проживешь, а я посмотрю. Люди на Первой Земле смотрят кино и сериалы, а это так плоско, мне нравится смотреть жизнь, это куда интереснее.

До этого в полетах в слоях тетушки меня сопровождали иногда втроем, иногда поодиночке. Но уже неделю я летала самостоятельно, правда, только в определенный слой, со строгим приказом его не покидать. Но сегодня мне разрешили попробовать перемещаться в слоях самостоятельно.

Я удивленно посмотрела на Сирин.

– Я что, чуть туда не переместилась?

– Вот именно. Сильна ты, девочка, в своих видениях и желаниях. Сильна. Давай потренируемся видеть точки, и ты, пожалуйста, не проявляй желания туда переместиться. А то можем не удержать.

Умом понимала, что на острове невероятно красиво. Небо – удивительно лазурное, высокое, яркое, такое, каким бывает после дождя осенью; воздух – упоительный, чистый – так и звенел. На той стороне острова зеленел лес смешанный, все деревья, что я знала, росли в нём...

Я промолчала, а Кот продолжил:

– У Сирин и Гамаюн вообще потомства нет. Сирин потому часто грустит и плачет, песни поет печальные, скорбит в душе и часто появляется перед людьми, когда хочет их о беде предупредить, а они, дураки, считают, что она предвестник этого несчастья. Нет, чтобы выводы сделать правильные и подумать, что может произойти, так все им предначертанным кажется.

На острове Буяне

– Расскажите о себе, – попросила. – А то вы обо мне всё знаете, а я о вас ничего.

–

– Я – Алконост, – представилась птицедева с невероятно красивым разноцветным оперением и головой, осененной короной. Лицо её излучали радость и благость, чувствовалось, что она самая добрая и отзывчивая.

– А я – Сирин, – сказала вторая, тоже необычайно красивая. Тёмно-синие перья Сирин, при изменении освещения, начинали отливать пурпуром. Дивное бледное лицо выглядело печальным, но в обращённом на меня взоре отражалась искренняя радость.