И кот бросился на меня.

Я, наконец, очнувшись от наваждения, врезал ему кулаком по морде и побежал к выходу.

- Мой, мой, мой! – раздавалось сзади меня злобное фыркающее рычание.

Наконец, я добрался до кабака. Только сейчас я понял, что ничего не ел и не пил с того момента, как проснулся. Зашёл внутрь – довольно печальное зрелище из потрескавшихся стен, расколотой плитки пола, грязных столов и деревянных лавок перед ними. Внутри никого не было, кроме одинокого мужичка за подобием барной стойки – видимо местный "трактирщик".

Я сел за первый подвернувшийся стол и сказал ему, что хочу чего-нибудь поесть.

****

- Ты, правда, видел такое существо? – недоверчиво спросил я, рассматривая деда. За окном уже стемнело и жара начала спадать.

- Век воли не видать, если вру, внучек, - перекрестился дед. – Но, на сегодня хватит. Клянусь, такие разговоры после заката солнца до добра не доводят. Переоденься лучше, поешь, да спать ложись на печку. А я тут, на лавочке…

- А почему не в комнате? – спросил я удивлённо.

- Сейчас расскажу. Он говорил, что всё произошло как раз после Рождества, когда по поверьям вся нечисть наружу и вылезает. Шёл он домой как-то вечером, споткнулся о бревно, сокрытое в снегу, да чертыхнулся, - не громко и таинственно рассказывал Георгий Александрович. – А потом глядь, а напротив него стоит старуха. Косая вся, кривая, ноги голые из-под юбки торчат, да все в волосах, как у мужика. Брови срослись, нос, что клюв орлиный. Она ему и говорит: "Это хорошо, парень, что ты Его позвал, да только занят он сейчас. Он к тебе друзей пришлёт".

- Не рановато поминаете? – спросил я, обводя рукой богатый стол.

- Да вот, принесли целую кучу еды, - пытаясь совладать с комком в горле, отвечал дед. – А кому теперь всё это есть то? Нету больше Сашки моей…

Стало как-то неловко при виде старика, называющего свою умершую старушку Сашкой.

- Выпьем? – спросил я, хватая бутылку с мутной жижей внутри.

- Давай.

Налили. Выпили. Не закусывали.

Дитя сочельника и мать урочища

Год назад мне позвонил мой дед и сказал, чтобы я приехал к нему в село Урочищенск. Этот памятный звонок раздался часов в восемь утра. У деда был дрожащий голос, не предвещающий ничего хорошего. Впрочем, так оно и оказалось – бабушка скоропостижно скончалась ночью. Ничто меня не обязывало туда ехать, потому что я давно не общался ни с дедом, ни с бабкой, однако я не мог не поехать. Мне кажется, что невозможно отказать старику восьмидесяти лет, горько проливающему слёзы тебе в трубку.

"Правда всегда странна, более странна, чем вымысел"
(Д. Байрон)