Спать при ярком свете кристалла оказалось непросто. От усталости Фил сразу отключился, но спустя несколько часов проснулся и долго ворочался, находясь в странном пограничном состоянии между сном и мыслями. Наконец, ему это надоело, и он осторожно, чтобы никого не разбудить, поднялся на ноги. На удивление, он проснулся не первым: место Оливера уже было пусто. Визарат оказался снаружи ветряка: он просто стоял у края и смотрел в Бездну. На приближение Фила он никак не отреагировал.

— Какого хера ты стоишь, неси больше вина!

Бледный как смерть Садрон что-то пискнул и поспешил к полке с бутылями. Большая часть из них разбилась во время боя, и теперь редкая шкура Катула на полу покрылась красными пятнами. Дрожащими руками управляющий достал уцелевшую бутылку и разлил вино по бокалам. Не успел он поставить их на столик, как господин выхватил один из бокалов и разом его осушил.

Скрытый в темноте от чужих глаз, Фил бежал по мостику к центру управления ветряками. Он понятия не имел, что делает, но это никогда его не останавливало.

"Дурак ты, Филиус! Как пить дать возьмут в плен! И ради чего? Дурацких ветряков!"

Когда он был на середине моста, позади послышались звуки чьего-то бега. Он со страхом обернулся, уверенный, что это вражеские воины. Каково же было его удивление, когда он увидел Кассия. Админатор почти догнал его, держа в руках заправленную лампу.

— Я думал, ты хочешь уйти! — удивился Фил.

Лабораны хорошо переносили холод. Оно и понятно: иначе они бы просто не выжили в мире потухшего солнца, где постоянно завывали ледяные ветра из Бездны, а единственными источниками тепла были плавильни да кристаллы. Но сейчас даже всей природной устойчивости к морозу было недостаточно. Без светящихся кристаллов нижины ветряков постепенно леденели. Фил укутался в плащ и растирал замёрзшие руки, но это не помогало. Холодный ветер пробирал до костей, и он становился всё сильнее и сильнее. Они прятались под механизмом ветряка уже больше получаса, а помощь всё не приходила.

"Почему я вообще здесь? Почему я согласился на всё, что сказал тот старик? Ведь у меня был выбор? Если бы я отказал, то куда мне было идти? Что делать? Вернее даже, что бы лабораны со мной сделали? Выходит, у меня действительно не было выхода, кроме как согласиться на этот поход. Хоть я и не хотел..."

После шестого пустого ветряка терпение Мартина было на исходе. Ни Арбайтов, ни Доминусов они не обнаружили. Вдобавок, Томас не затыкался ни на минуту, всё продолжая вертеть погасший кристалл и думать вслух.

— Ну почему, почему они все не горят? У этого должно быть какое-то объяснение...

— Ты его не найдёшь, если будешь тараторить без умолку.

Они пересекали очередной мостик. Вой ветра, скрежет лопастей и голос Горака в равной степени выводили его из себя.

— Только не говори, что тебе не интересно столь странное поведение кристаллов! Всё равно не поверю.

Свет от пляшущего пламени порождал на стенах причудливые тени. Эстус ещё только учился контролировать свою силу, и огонь на клинке то и дело затухал, заставляя лаборанов встревоженно озираться. Туннель от Дукториума до Леса Ветряков был в длину два километра, и они бы уже давно были на месте, если бы не полная темнота на всей протяжённости пути. Все кристаллы на стенах разом потухли, но это было ещё полбеды: даже фонари, которые путники взяли с собой, не горели. Томас вытащил из своего погасший бледно-жёлтый кристалл и вертел его в руках, что-то бурча под нос.

В необычайно приподнятом настроении Феонар шествовал по коридору к нижним отсекам своего флагмана. Со всех сторон его окружала роскошь, которую скромный правитель мог себе позволить: все стены на корабле были покрыты отлакированным деревом, на полу была выложена красная ковровая дорожка, а под потолком висели хрустальные люстры, многие из которых разбились от недавнего столкновения. Любуясь мимоходом на прекрасные картины, изображавшие либо обнажённых эльфийских дев, либо самого Феонара в самой разной обстановке и нарядах, он спустился по лестнице в свою любимую часть дирижабля.

Войдя в покои Дуктора, Эстус сразу удивился. Насколько он успел понять, Сапий был правителем лаборанов, и если он что-то помнил о правителях, так это то, что жить они привыкли в роскоши. Но вместо этого перед ним предстало скромное, если не сказать бедное, жилище, состоящее из общего коридора, нескольких комнатушек за железными дверьми и одного просторного помещения впереди. Что сразу привлекло его внимание, так это самый настоящий костёр, горевший в большой круглой жаровне в центре комнаты.