За больничными окнами рдел закат.
Голубиными криками встречен был.
Мне сегодня казалось, я видел ад
На пределе своих уходящих сил.

Белизною кровати я был влеком
И смотрел в потолок на слепящий свет.
Мне казались далёкими сад и дом,
И я думал, меня больше в мире нет.

Я цеплялся за воздух, ловил глотки,
Раскрывая, как рыба на суше, рот.
Все вы были до странного далеки.
Я смотрел свысока, холодней, чем лёд.

Мне казалось, что тело осталось тут,
На кровати, где белого цвета твердь.
И как будто меня вдалеке зовут...
Я готов был забыться и улететь

Мне тебя не забыть, не вернуть и не встретить.

Я не знаю, каким стал спустя столько лет.

Ты, как снег за окном, как изменчивый ветер,

А возможно, тебя на земле больше нет.

В стылом царстве строгой королевы

Всё белым-бело, летят метели.

Февралю легко её разгневать,

И снега уже осточертели...

Небо остыло. И холод подобен стали.
Вы поклялись светом луны, Вы обещали,
Что сохранит истинность черт гладь медальона.
Вас больше нет. Дымом веков свет опаленный
Льётся с небес. Выцветший сад дремлет лениво.
В белой пыльце тихо грустят снежные сливы.
В пальцах моих Ваш тонкий лик-стылость металла.
Вас позабыть - целая жизнь. Но я скучала...

Всё нужное в жизни - как это безумно просто:

Дыханье рассвета, метели, дожди и росы.

Конечно же, ночь и рисунок на небе звездном.

Конечно же, день в обрамленьи стихов и прозы.

Есть ли на свете хоть что-нибудь вечное?

Памятна юность огнём и беспечностью,

Смехом, летящим по солнечным комнатам.

Где это все: эта явь невесомая...

Тысячелистник белеет нескошенный

Тонкой каемкой по летнему лугу.

Помнится мне только очень хорошее:

Мальчик-июль, тополиная вьюга...

Расправил крылья белый ангел.
И робко закружился снег,
Ложась на плечи горожанок,
На ветви липы и проспект.

Всё стало чистым постепенно:
От тихих скверов до могил.
А жизнь хрупка. Хрупка и тленна,
Как этот снег, что так пленил

Порханьем легким, беззаботным,
Изящным танцем мотылька,
И утром оказался мёртвым,
Ведь вечны только облака...

И опять, Сероглазка, читаю твоё письмо

В этот вечер беззвездный, декабрьски-седой и длинный.

Пишешь ты , что снежинки видны в зеркалах трюмо,

И что сладок твой чай с ароматом лесной малины...

Падают с неба волшебные лепестки.
Хрупко-холодные, словно с замерзшей вишни.
В белом саду облаков и луны Всевышний
Смотрит на мир и листает мои стихи.

И за ветвями, сплетенными в веера,
Он улыбается, верно: "Как ты наивна,
Глупая девочка. В городе N старинном
Ты, будто, вовсе ни капельки не жила..."

Может быть, так, только верилось мне в добро.
В силу молитвы, и в светлое слово "счастье".
Но вдруг опять соскользнуло ужом с запястья
В снег потемневшее, тусклое, серебро...