Наверное, у каждого человека есть какая-нибудь детская обида. На ровесников, родителей, учителей, братьев и сестёр… Когда речь заходит о чёрных пятнах на золотистой ткани ранних лет, мне почему-то всегда вспоминается Тамара Ивановна, учительница, с которой довелось столкнуться в третьем классе.

Ночь, две машины столкнулись, крик, звон.

Страшно, кроваво.

Что за прекрасный и красочный сон?

Сад, небо, травы...

Ангел с бородкой, он с дачником схож.

В светло-зелёном.

Мне говорит: "Да, ты умер. И что ж"?

Морщусь со стоном.

Много диковин, весна, яблонь цвет.

Что это с домом?

Двое жучков. Подождите. О, нет!

Связано с громом...

То не жучки. Это чьи-то глаза.

Белые плёнки.

Я вас любил. Не обижайтесь за измену. Я так и не оправился после вашей смерти. Эта женщина, ваша соседка, сама меня нашла и охмурила. Помню ваши привычки, любовь к баранкам и вечерним новостям. Моя новая любовь не идёт ни в какое сравнение с вами. Не думайте, что все коты эгоисты. Я до сих пор скорблю…

- Ты мог хотя бы восьмого марта не устраивать скандалов?

В тёплую летнюю ночь по ярко освещённому проспекту шли две девушки. Брюнетка облачилась в красную короткую юбку и белую кофточку, блондинке очень шло голубое платье.

Насчёт бабушки, которая якобы будет за меня беспокоиться, я, конечно же, слукавила. Будучи взрослой и самостоятельной девушкой, уже несколько лет живу одна в домике, сотканном из любовных грёз и сиреневых сумерек. Ох-ох-ох, скоро опять возвращаться за облака и на Землю ни ногой!

В июньские ночи Санкт-Петербург - нечто непостижимое. Город состоит из шелеста пожелтевших от времени страниц, стихотворений без начала и конца. По нему, ни капельки не стесняясь редких прохожих, бродят призраки в белых одеждах. Даже преступления и пороки здесь эстетичны и капельку искусственны.

- Ты меня совсем не боишься?- отрывает от дум голос Евгения. Да какого Евгения? Женьки! Он ведь мой ровесник.

- А чего мне бояться? - передёргиваю плечами. Длинное белое платье красиво, но в нём чуточку зябко. Ночи, даже июньские - прибежище холодов и ветра.

Стою, как дура, тереблю руками подол белого платья.

- Так почему ты босиком? - не отстаёт незнакомец. - Тебя выгнали из дома? Муж обижает, да? Или ты лунатик?

Мда, наверное, я в нём ошиблась. Такие грубые предположения не идут романтику, человеку не от мира сего. Вот разве только последнее... Всегда интересовалась лунатиками и лунатизмом. Люди, страдающие этим недугом, чем-то сродни мне.

В лунном свете Невский проспект кажется призрачным. Тени чернеют, а я ведь с детства боюсь мрака. Хочется найти провожатого. Старушка Луна улыбается мне из дальней дали, но опасений моих развеять не способна. Она далеко.

Журналист Аруш Кьяви подошёл к окну и долго смотрел на безотрадную панораму Шумного города. Автобусы, грузовики и легковушки с оглушительным рёвом проносились по многочисленным автострадам. Толпы народа куда-то спешили. Накрапывал скучный, безрадостный дождик.

Мёртвый город остался позади и раздражённо серел вслед Сатош. Глыбы всегда её ненавидели. Сатош вспомнила, как семилетней девчонкой бродила по серым улицам.