Дэн произнёс ещё одно заклинание, и теперь они с Олей стали невидимы и неслышимы для людей. Лишь существа, сотканные из дыма, пыли, тумана или солнечных лучей, могли лицезреть двух странников и вступать с ними в разговор. Молодые люди получили возможность проходить сквозь стены. Таким образом, им легко удалось завладеть зонтиком.

В незапамятные времена, когда на Земле не было ни людей, ни сёл, ни деревень, ни городов, жил да был великан Сероглаз. Существо с глазами цвета утреннего тумана. Всю свою жизнь он провёл среди лесов и болот, рек и озёр.

На краю нашего города есть улица под названием Сахарная. Там стоит заброшенный двухэтажный дом. Все его жильцы выехали много лет назад. В опустевших квартирах нет ничего, кроме пыли и грязи.

В июльскую жаркую пору дом утопает в зелени. Кусты касаются потрескавшихся грязно-розовых стен тёмно-зелёными ветвями, ласково, нежно, как будто гладят. Травы там необыкновенно высоки. Они заглядывают в окна с выбитыми стёклами, словно хотят узнать какой-то секрет.

Выпал снег. На этот раз настоящий, всамделишный. Тот, что умирает только в конце марта. Город напоминал Оле холодную комнату с белыми стенами, скользкими полами и бесчисленными зеркалами. Огромную, недобрую, опасную. Девушка шла в школу или возвращалась домой и боялась оступиться. Оле казалось, что повсюду она видит свои отражения. Худенькая желтолицая девушка смотрела на мир со странной неприязнью.

Утро было сухим и серым, как пепел. Оно забивалось в нос и рот, ело глаза. И ножом впивался в мозг чей-то крик:

- … а пятно от стола кто будет оттирать? Сейчас же проснись!

Оля открыла глаза и с трудом поборола приступ тошноты. Кусочки комнаты с неприятной медлительностью плавали по воздуху. Лицо рассерженной, растрёпанной женщины в засаленном халате распадалось на части.

Оля чувствовала себя очень странно. Она была и Алёнкой, и скрипачом, и самой собой, и даже мёртвым Васильком. Или Васюткой?

Алёнка радостно и наивно смотрела на мир. Белая церковь в какой-то деревне совершенно её очаровала.

Дома Оля открутила крышку, капнула духи себе на ладонь, поднесла руку к лицу и скривилась от отвращения. Запах у парфюма напоминал камфару и какую-то другую медицинскую гадость. К нему примешивалась едкая сладковатая струя. Такой запах исходит от корзины с грязным бельём в жаркий июльский день.

Всё в душе Оли как будто умерло. Стало серым, словно дождливые утра за школьным окном и небо, вдавливавшее город в землю. Была у неё подруга, весёлая, рыжеволосая, никогда не унывающая. И вот она сошла с ума. Возможно, Марго никогда не выйдет из стен жуткой лечебницы с тёмно-зелёными кафельными стенами.

Анна Семёновна не знала, как поступить. В квартире у соседей сверху явно произошло что-то нехорошее. Очень нехорошее. Оксана Петровна и её шестнадцатилетний внук Денис всегда вели себя тихо, а вчера вечером… Да, вчера вечером наверху кричали, визжали, топали ногами. А потом что-то тяжёлое упало на пол, и всё затихло. Эта страшная тишина напугала Анну Семёновну ещё больше, чем шум ссоры.

Духовная близость между Олей и Дэном оборвалась, едва начавшись. Лопнула с плачущим, невыносимым звуком, словно струна. И не в квартире или доме, пыльной обители ковров и тишины, а где-то в поле - в черно-жёлтом пространстве, где нет ничего, кроме кислой безысходности, туч и молчания.