Нет песен звонче тех,
Которых ты не пел.
Нет лучше той еды,
Которую не ел.
Нет мыслей глубже тех,
Что не дал Б-г.
Нет женщин лучше тех,
Которых мог…

В городе Нью-Йорке, а, может и не в Нью-Йорке, жили два человека: Хороший человек и Плохой человек. Они были ровестниками и учились в одной школе. В одном классе. Даже сидели рядом, но потом жизнь их развела в разные стороны.

У станции метро сегодня не воняет -
Обычно мусор разлагается фруктовый.
Прохожий с легкой грустью вспоминает:
«Какой, однако, гарбич был фартовый!».
Мультикультурный Бруклин изнывает -
Жарища, влажность, девушки раздеты.
Киоск халяльный мясо предлагает:
Манты-ханты, различные котлеты.
Все меньше русских бабок
- больше черных.
Слайс пицы вместо бака
- три с полтинной.
На каждых десять мамочек
копченных,
Одна славянская
с дитём-блондином.
Зато в достатке паранджи и кипы,
Лапсердаки, сари и парики.

Проходной двор

Наш двор был единственным проходным на всем квартале. С Привозной это были темно-оранжевые тяжелые ворота с калиткой, с улицы Чижикова - подъезд, в котором и была наша квартира. Когда на базаре "брали" чемодан или сумку, то все это потрошилось на нашем, стоящим в подъезде, угольном ящике. Все ценное рассовывалось по карманам и на Чижикова товарищ выходил приличным человеком.
Чуть ли не каждый день я находил за ящиком чьи-то вещи. Где-то раз в неделю к нам заходил хмурый участковый и забирал найденные документы. Вещи его не интересовали.

Потный и распатланный, он мчался по улице когда на другой стороне увидел ее. В руке она несла аккуратно сложенный красный зонтик. Каблучки отщелкивали каждый шаг.
"Никогда не видел в нашем районе," подумал он, - "Наверно, в гостях". Но через пару дней он увидел ее снова, на этот раз из окна автобуса. Конечно, надо было бы выйти, но автобус был переполнен, и он удобно устроился у окна. А потом она была в окне автобуса, а он бежал за ним и махал руками, стараясь привлечь ее внимание. Но она смотрела куда-то в другую сторону.

Стоит хасид на перекрестке
В огромной шапке меховой,
А рядом девочка-подросток
Курчавой вертит головой.

Вокруг бурлит Сорок Вторая:
Неон, рекламы, голоса.
Гудит толпа, не уставая,
Дома скрывают небеса.

Вот афро, глядь, американцы
В жилетках, кипах и цицит
Так буйно исполняют танцы
Как их природа им велит.

Потупившись в оранжевом ребята
Под колокольчик семенят;
Японцы с фотоаппаратами
О чем-то на своем галдят.

Монголы в желтых малахаях;
Вдали музей мадам Тюссо.
Дебелые девицы из Огайо
Впрямь выпадают из трусов.

Две симпатичные грузинки
По-русски чисто говорят…

Боречка слыл гением с детства.
Hу все у него получалось - и скрипка, и задачки, и акварель. А любили его как! И учителя, и соседи, и девочки. Особенно девочки. А как же иначе: красавец, умница, а надежды какие подает!
И подавал Боречка надежды долго. Очень долго.

Фредди с самого рождения жил на огромном ранчо, где все животные были на свободе. Вместе с остальным молодняком, он целыми днями гулял в дружеской компании, не обращая особого внимания ни на взрослых обитателей ранчо, ни на обслуживающих это ранчо людей. Многие из молодняка даже не ходили в школу, но осленок Фредди любил учиться и занятий не пропускал.

Сергей Анатольевич мылил голову.
Импортный шампунь обильно мылился, расточая запах гвоздики, той, что по трояку штука у залетных молодцев в пыжиковых шапках.
"Умеют же, гады!" - подумал Сергей Анатольевич, выдвигая под душ загорелое мускулистое плечо, и, тонко взвизгнув, отпрянул, чуть не выпав из полугабаритного ковчега личной гигиены.

Кресло с большими колесами стояло, как обычно, в шаге от проволочного, в крупную клетку, больничного забора. Прикрытая серым пледом, Она, уже который год, неотрывно глядела в океанскую даль, а Он, по ту сторону забора, в самом конце пляжа безразлично следил за голубым поплавком.
Не клевало...
По правде говоря, в это время дня и не должно было клевать. Вместо удочки, конечно же, можно было бы держать и книжку, но от букв у него быстро уставали глаза.
Можно было также уставиться в океан, но Он-то точно знал, что там ничего интересного не происходит.