Глава 1

Великий Город умирал. Не в первый и не последний может быть раз.
- Это кара. За гордыню и жадность. И слабоволие. Не так, не так должно бы жить…, - Ярслах слышал рыдания своего хозяина по ночам, но молодость скоро брала свое и он, повернувшись на другой бок, покойно засыпал.

Глава 9

К маяку подходила шлюпка, с её носа угрожающе целился пулемет на треножной подставке. В шлюпке были люди в блестящих плащах, шестеро на веслах, один у пулемета и двое по бокам пулеметчика.
К встрече неизвестных спасателей временные обитатели маяка подготовились. На пристани стоял безоружный Милославский, если будут друзья. За перевернутой лодкой с Матрениным пулеметом залег Подушин, если - враги.
Со шлюпки неожиданно раздалось:
- Хей, он лайтхаус! Ху а ю? Уотс хепенинг? (Эй, на маяке! Кто вы? Что случилось?)

Глава 8
Не понеся потерь, взвод перешёл по мосту. Остановились у входных дверей в башню маяка.
- Марципулос, Брузжак, Бондарь рассредоточиться, вести наблюдение за берегом, - приказал капитан Милославский и взялся за ручку двери. Подергал, дверь была заперта, а поскольку замочной скважины не имелось – были скобы для висячего замка – то, безусловно, заперта изнутри.
Милославский застучал кулаком по двери. Подождал, ответа не было.
- Открывайте, - крикнул капитан, - не то взорвем дверь к чертям.
- Тихо, - сказала Таисия, - слушайте.
Они прислушались. За дверью кто-то поскуливал.

Глава 7
Одна пара ударниц стала спускаться с каменной возвышенности, вторая подходила со своих позиций. Милославский вновь поднял бинокль. На западе копошилась людская масса, но далеко, с версту или поболее. Он повернулся в сторону отхода, дорога была пуста, каменные россыпи на её обочине тоже… И вдруг что-то там блеснуло.
- Назад, - закричал капитан.
Поздно. Затарахтел пулемет, хлестнуло несколько винтовочных выстрелов. Упала одна ударница, убитая двумя пулями в грудь. Ойкнула и стала оседать на камни Матрена. Схватилась за плечо Серафима.

Глава 6

Появление капитана Милославского, как давно пропавшего жениха Никеи Марципулос, внесло радостное оживление во взводе. Мишка, выпытав у Никеи, что они с Милославским не помолвлены, загорелась организовать помолвку. Таисия эти поползновения пресекла на корню. Устроив по всей форме опрос – если не сказать допрос – Милославскому и двум его спутникам, подпоручик Подушина пришла к неутешительному выводу.

Глава 5
В начале мая 1916 года судьба поручика Милославского совершила резкий зигзаг. Жизнь пехотного офицера по сути была рутинной. Окопы, окопы, отражение редких атак неприятеля, свои, тоже редкие, ''Ура, за…''. Ранение. Если не тяжёлое, то через более-менее продолжительное время снова окопы, окопы… Смерть? Да. Она прерывает круг, тут шутить не позволительно. И всё же рутина до того тупила мысли, что о смерти как-то не думалось. Так по крайней мере ощущал своё фронтовое бытие поручик Милославский.
В последнее же время в армии стало ощущаться какое-то движение, что-то назревало.

Глава 4
В прямом смысле слова, назвать их высадку на противоположном берегу залива десантом было нельзя. Полк высадился на территорию уже освобожденную от вражеских войск. Звучное и значительное слово ''десант'' было употреблено адъютантом командира полка в телефонном разговоре с Таисией может быть и с иронией. Однако, госпожа подпоручик в служебных разговорах никакой иронии не допускала. Короче, полк высадился там, где ему было приказано высадиться.

Глава 3
Поредевший, изрядно потрепанный в боях полк, в который входил взвод подпоручика Громыхалиной, пятый месяц набирался сил и проходил переформировку в Крыму. Для того, чтобы восстановить физические силы условия были ниже средних. Мяса, молока, овощей и фруктов, в общем-то хватало. Плохо было с хлебом. А русский человек есть то же мясо без хлеба был не привычен.
Состав взвода сильно изменился. Из тех, кто вернулся с германского фронта, остались только семеро. Взвод пополнился новыми доброволицами.

Глава 2

В тот день - Солнце уже начало спускаться со своей вершины - в дверь хаты застучали приклады:
- Видчиняй!
Дед Василь вбежал к ней:
- Вот беда, беда, волосики-то у тебя отросли, чернявые да кучерявые, - заохал он, - ну, лягай, лягай, укройси, авось пронесёт.
Ушел открывать незваным гостям.
Почти тут же вернулся, подталкиваемый в спину стволом маузера:
- Ось побачимо, кого ты ховаешь.
За дидком в комнату вошёл здоровенный бугай с усами свисающими до края скул.
- Кого ж мине ховаты? Нима ни кого. Ось тилько унучка моя, опосля тифу не оправившаяся.

Глава 1

Вытащив из-под матраса пухлую книжицу, она открыла кожаную обложку. На первом листе печатными буквами старательно было выведено:
''ДНЕВНИК ИЕЗАВЕЛЬ ГОЛЬЦМАН, рядовой второго взвода второй роты ударного женского батальона смерти''. Она пролистала страницы и после последней записи написала:
''12 июля 1920 года
Кажется, выздоравливаю и, если не будет четвертого приступа, то и выкарабкаюсь''.