Губы пересохли, кости ломило. Болело все, даже кожа, хотя раньше Лора с трудом могла себе представить, что такое вообще возможно. Она с трудом разлепила веки и увидела над собой темный дощатый потолок. Потолок сначала плавно кружился над ней, затем стал медленно опускаться и подниматься. 

 Стараясь не поддаваться панике, Лора вынула из тумбочки припасенные на крайний случай кусочки мела, угля, свечи и перья ворона. «Ничего не поделаешь, – решила она. – Не вышло воспользоваться чужими заготовками – будем импровизировать».

 У Наташки не было способностей колдуньи, не было и таланта к пению, рисованию или сочинению стихов. Зато был дар, не менее редкий и, пожалуй, более ценный – дар быть надежным другом. С тех пор как два года назад умерла бабушка Лоры (родителей своих девушка не помнила), Наташка стала для нее самым близким и родным человеком на свете. Ната могла бы поддержать ее в тягостные дни после разрыва с сообществом ведьм, если бы Лора имела возможность раскрыть ей свой секрет.

– Каждому свое, что поделаешь, каждому свое,– Лора медленно и глубоко дышала, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Не жалея промокших кедов, она шлепала по глубоким лужам на проселочной дороге. Ноги периодически погружались в грязную воду по самые щиколотки, и джинсы пропитывались водой все больше, и ясно было, что пока она доберется до автобусной остановки, промокнет под этим мерзким дождем насквозь. Но опасность заболеть рождала в ней только какое-то нездоровое веселье и желание истерически смеяться. У ведьмы горе, какая нелепость!