В погоне за счастьем. 05
По дому лихорадочно носились слуги. Зелень, как и букет, у нее мгновенно отобрали, а ее, ничего не понимающую потащили наверх.
– Быстрее, быстрее, уже скоро приедут. Хозяин уже спрашивал.
– Кто приедут, кого спрашивал?
Старая служанка, которую все звали между собой Мамой, уже раздела ее и обтирала влажной тряпкой от пота и пыли.
– Красота какая, – всплеснула она толстыми руками, – ну чего застыла?
– Настя, ты такая счастливая! – в комнату без стука, под неодобрительным взглядом служанки, влетела Анна, – ой, какое платье!!! А дашь потом поносить? А у меня смотри какое! Красиво да? Папа подарил!
Она закружилась, заполняя комнату голубым.
Настя дернулась спросить, почему она счастливая, но Анна уже унеслась, а в комнату, постучав, заглянул губернатор, и, увидев полуодетую девушку в одной нижней рубашке недовольно причмокнув губами.
– Быстрее, – сказал он и удалился.
Настю быстро и сноровисто запихали в новое платье. Набежавшие гувернантки соорудили на голове прическу и прицепили мантилью к высокому гребню.
– Ты прекрасна, моя девочка, – утерла слезы умиления старая негритянка, – надеюсь, ты будешь счастлива.
– Да что происходит?
«Едут!» – раздалось со двора и у Насти возникло стойкое чувство, что где-то и когда-то это уже было. И она даже вспомнила где… Точно также кричал дед Захар у ворот их дома в Петербурге при приближении кортежа дона Энрико.
«Надеюсь, это за Анной», – пытаясь обмануть неприятные предчувствия, врала себе Настя. Она заглянула в зеркало. Результат ей понравился. Вот бы Урчи показаться, что бы он сказал тогда! Даже его «членовставательно» тут было мало. Настя игриво поправило челку и еще покрутилась. Негритянка утирала крупные слезы передником и все восхищенно охала. В дверь тактично постучались и, дождавшись разрешения, заглянул Георг. Пора было идти.
Ужин был сервирован в главном зале. Одни слуги лихорадочно зажигали свечи в опущенных вниз люстрах. Другие – беспорядочно метались, наводя лоск. Настя вышла в зал, где уже находилась чета хозяина поместья в полном составе.
Губернатор охнул и умиленно сложил руки.
– Моя девочка, ты прекрасна!
Настя сделала легкий книксен.
– Сэр Лингви, могу я узнать, а в честь кого дается ужин?
– В честь губернатора Порт Ройала, сэра Даутсона и его сына Оливера. Они приехали делать официальное предложение.
– Бедная Анна, – огорчилась Настя, – он же ее старше на двадцать лет!
Этот напыщенный и прямолинейный солдафон, интересовался только оружием и лошадями, про которые и говорил всегда и везде. Они были хорошо знакомы – он был частым гостем на приемах, так как время от времени заходил на своем фрегате в порт по делам Короны. Она даже немного с ним успела пофлиртовать, возбудив в нем интерес, но поняв, какой он правильный и нестерпимо скучный, впредь старалась избегать его внимания.
– Анна? – непонимающе посмотрел на нее губернатор. Потом понимание появилось на его лице, и он рассмеялся, промокнув рот платочком.
– Нет, дитя мое, он приехал за тобой.
– Такая честь, такая честь, – всплеснула руками леди Элизабет, жена губернатора.
Настя аж изменилась в лице. И везет же ей на таких вот порывистых и влюбчевых. Нет, ну пару недель назад, она действительно была бы счастлива – не смотря на все минусы Оливера, он был талантливым и успешным офицером, стремительно растущим в званиях, и его вскоре собирались вызывать в Метрополию. Но сейчас…
– Но, он же… – она лихорадочно придумывала причины отказаться, – он же был помолвлен!
– Леди Биатрисс умерла от лихорадки неделю назад, – спокойно пояснила леди Элизабет, поправляя выбившийся локон на голове у Насти, – нам очень повезло.
– Но… – новая причина никак не выдумывалась, – но я его не люблю!
– Любовь, – губернатор поднял глаза к богато украшенному фресками потолку. Потом жесткими колючими глазами посмотрела на съежившуюся Настю.
– Свадьба состоится на Ямайке. Тебе оказана великая честь. А теперь обними меня и поблагодари за все, что мы для тебя сделали. Ты же нам как дочь.
Настя послушно обняла и сэра Лингви и леди Элизабет.
К губернатору подошел мажордом с организационными вопросами, а Настя плюхнулась на стул. Ее желания даже не спросили… А как же он… А как же я… А он… А кто он? Жирный и вонючий фермер? Сколько ему лет? Она лихорадочно вспоминала это пушистое от бороды лицо, понимая, что не имеет об этом ни малейших понятий. Сперва ей казалось, что они ровесники: голос, манера держаться. Но сумма, которую он легко отдал за платье. Он же не говорил, что он держит овец? Разве много могут принести овцы? Может, владеет целой фермой – их много было в горах. Не о том она думает. Он ей нравится? Снова воспоминания отпечатавшегося в голове образа. Вроде, не очень. Она вообще не любила толстых. Так откуда такое нездоровое, если задуматься, желание, быть с ним рядом? Чтобы он шутил, думал о ней, смотрел на нее, касался…
– Настя… – до нее не сразу дошло что ее зовут, – Настяяя.
Да что мир снова навалился на нее шумом зала, запахом духов и сгоревшего воска.
– Вижу, что ты просто в обмороке от такого счастья! Сам сын губернатора! Капитан!!!
Анна схватила ее за руки, присев на соседний стул.
– Да, да я счастлива… – эмоциональность голосу Настя попыталась придать безуспешно.
– Жаль, я так и не померяю твое платье, – щебетала счастливая девушка, – а ко мне тоже скоро свататься будут. Папа не сказал кто, но я вся трепещу – он тоже мне найдет завидного мужа, как и тебе.
Наконец, началось. Гости, поклоны, расшаркивания, гомон, жара, слуги, бокалы с вином. Вот и гвоздь всего приема: Оливер с отцом, оба в красных мундирах, с шарфами, сияли позолотой аксельбантов и орденами на перевязях. Оливер подошел к заробевшей под взглядами сотен людей Насте, галантно взял за руку и провел за стол. Они ели, пили, он увлеченно ей рассказывал, как гонял пиратов последние две недели и сожалел, что так и не поймал «проклятого шотландца». Потом она услышала про новую саблю, сколько он лично ей зарубил «грязных оборванцев», про новые мушкеты. Они постоянно танцевали. Ей даже понравилось – двигался он грациозно. Чувствовался огромный опыт, как танцев, так и сражений. Руки у него были сильные, а в водянистых глазах, залитых вином, посверкивал демонический огонек, а может это отражалось ее платье.
Их признали лучшей парой вечера – смотрелись они в своих красных нарядах удивительно гармонично. Оливер шепнул ей, что она ему давно нравилась – но помолвка с Беатрис мешала признаться в своих чувствах. К счастью, он теперь свободен.
«К счастью? Может и да. Может все не так и плохо, как казалось сперва», – думала она, ощущая рядом крепкого и сильного мужчину, знающего, с какой стороны держать оружие. Потом аккуратно взяла капитана королевского флота Ее Величества под руку. «Вроде ничего. И чего это я. Может, это и есть то самое счастье – надежный муж и положение в обществе. А любовь? А зачем она – одни мучения от нее».
Все разошлись по покоям далеко за полночь. Оливер все порывался проводить Настю до ее спальни, а вино в ней было не против. Но на их пути, нерушимым оплотом чести и достоинства, встала леди Элизабет, которая выговорила «молодым людям» про плохой пример Анне. В итоге, Настя, как была, в своем платье, плюхнулась на кровать, по-русски послав служанок, которые попытались помочь ей раздеться. Те интуитивно поняли и ушли, оставив ее в одиночестве. В голове кружились образы, эмоции и ощущения, играла диссонансная музыка и пахло кальвадосом. Красным пятном мелькал ее будущий муж. Муж. Какое колючее слово. Опять муж. Ямайка и людный Порт-Ройал. Её замутило, и она выбежала на балкон, где жадно вдохнула прохладный ночной воздух. Круговерть успокаивалась. На рейде в свете луны был хорошо виден фрегат «Несокрушимый», на котором она завтра отправится в новую жизнь.
Внезапно ей прямо в лицо ткнулась роза, заставившая ее отпрянуть от перил.
– Чего грустим?
Роза поднялась повыше и стала видна тонкая жердина, к которой она была примотана.
– Ой
– Смотри не уколись!!! Мне лень было шипы обрезать.
– Ты!
– Я!
– Здесь?
– Здесь!
– Как?!
– Легко. Охрана у вас бездельники, а в заборе куча дыр.
– Аааа..
– Да вот, пора. Все что нужно было – узнал. Думаю, дай напоследок загляну.
– А что нужно было узнать?
Куст внизу зашуршал. Повисла пауза.
– Ты там еще?
– Да так, всякое, – невпопад вдруг прозвучал смущенный голос.
– Понятно.
Они помолчали. Внизу снова завозились, не слишком мелодично брякнули струны. Совсем не романтично прокашлявшись, Урчи затянул:
Моя дорогая, стоишь предо мной,
В закатных лучах сама словно свет испуская.
И снова и снова любуюсь тобой
Как жил без тебя до сих пор я не знаю.
Лишь только сейчас обретает жизнь смысл
С тобой она стала желанна
Глаза твои, губы, волос водопад
Прекрасны красой первозданной.
Адом я стану, будь Евой моей,
Изидой, Изольдой, Гвиневрой,
Тебя сквозь века на руках пронесу
Чтобы стала моей непременно.
Ты цель моей жизни всего бытия
О будь же ты Настя навеки моя!
– А я замуж выхожу.
Внизу раздался звук порванной струны.
– Видел на рейде фрегат? Это за мной.
– Но как же я? Я же люблю тебя, Настя!
– И ты вот ща ждешь, что я променяю капитана такого всего красивого, сына губернатора Порт-Ройала, на человека, которого видела два раза в жизни?
– Да.
– Да, променяю. Как это не странно. Я тоже, наверное, тебя люблю… Хотя совершенно не понимаю за что. Даже почти могу вспомнить твою мерзкую рожу. Но, напомню: он сын губернатора и от меня там мало зависит. Кстати, как оказалось, очень достойный человек. А ты кто? Сам же говорил, куда нам до дочерей.
– Я – это я, – неожиданно зло и жестко прозвучало из кустов, – и ты не дочь. Когда отплываете?
– После полудня.
– Дак это еще прорва времени! – обрадовались кусты, – что-нибудь придумаю.
– Даже не представляю, что.
– И не представляй. Кстати, а ты сможешь променять это всё на свежий воздух, овец, бескрайние просторы и толстяка с колючей бородой и завышенным самомнением?
– Без сомнения.
Кусты зашуршали, и сад вновь погрузился в тишину.
Она еще постояла на балконе, наслаждаясь покоем. Спать не хотелось и чего-то остро не хватало для гармонии.
– Серенада то как? – прошуршал куст.
– Ужасно! И какие такие закатные лучи? Ночь глубокая.
– А нечего было пьянствовать до ночи. Шла бы в покои на закате и были бы закатные лучи, – обиделся куст, – пишешь тут ей пишешь…
– Иди уже!
– Иду уже.
Снова стало тихо.
Вот именно этого разговора ей и не хватало. Она, уже полностью удовлетворенная, зашла в комнату, закрыла дверь, разделась, легла и заснула сном праведницы.
Утро было суматошным. Служанки собирали ее вещи, которых, к удивлению Насти, у нее скопилось непозволительно, для простой служанки-содержанки, много. Одних платьев набрался целый сундук. Она, справедливо рассудила, что на ферме ей это всё вряд ли пригодится, если Урчи все-таки придумает, что хотел придумать. А если не придумает, то на Ямайке она накупит себе еще больше и лучше – высший свети все такое – нужно будет соответствовать. Поэтому широким жестом отдала почти все платья и наряды девчонкам. Оставила только оба новых: красное и черное, в котором собиралась ехать, и свой любимый костюм для верховой езды. Первой получила право выбора Анна, забравшая себе львиную долю, но и стайке служанок осталось чем поживиться. Такая же учесть ждала и обувь, и безделушки. В итоге, остался один небольшой сундук с самым нужным.
В комнату заглянул свежий и подтянутый Оливер, быстро окинул взглядом комнату, увлеченно делящих между собой подарки девушек из прислуги, потом увидел собранную в дорогу Настю, нащупал глазами единственный сундучок у ее ног, кивнул.
– Готовы?
– Да.
– Один сундук?
– Самое нужное.
– Отлично. Прощайтесь и приезжайте в порт. Лодка будет ждать на пирсе в полдень.
Скрипнули сапоги, унося Оливера. Двое солдат в красных мундирах подхватили сундук и унесли его вслед за ним.
Интересно, что он придумает, волнуюсь...у меня замечательный рабочий день, вы со своим рассказом скрасили его
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше
Мур:) А что он придумает смотрите в заключительной части через примерно 5 часов:)
Говорят, худшим из пороков считал Страшный Человек неблагодарность людскую, посему старался жить так, чтобы благодарить его было не за что.
(с)Книга Тысячи Притч
Уже заключительная
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше
а, на Барбадосе все толстые, и мамы, и папы. Только русская одна и стройная, ясно
ну, для склероза она молодовата
ты думаешь, читатель уже об этом забыл? Что она жена? Или у него другая была?
а ты-то сам русский, интересуюсь?
Ну, ради такого романтического кульбита с толстым исполнителем серенад можно все огрехи автору простить
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.
Кто ж его читателя поймет... Они загадочные существа
малограмотный русский:)
ИИИИХХХААААА
Говорят, худшим из пороков считал Страшный Человек неблагодарность людскую, посему старался жить так, чтобы благодарить его было не за что.
(с)Книга Тысячи Притч
Неужели увезут? +++ Я дальше.