Синяя шкатулка 35. Окончание

Катрин стояла на палубе и всматривалась в серовато-зелёные воды Балтийского моря, которое в Германии называют «Восточным морем».

Накануне с запада на восток прошёл циклон. Он принёс с собой холодную пасмурную погоду. Виконтесса де Сен-Совер вначале зябко куталась в плащ, испытывая состояние человека, решившегося на встречу с неизвестностью. Но постепенно, словно сроднилась с водной стихией, которая была силой грозной и непредсказуемой. Чтобы стать вровень с ней, нужна отчаянная решимость на грани безумия. Когда небо прояснилось, а море стало спокойным и умиротворённым, то почувствовала внутренний покой и ощущение бодрости.

- В Петербурге виконтесса была представлена императрице, чья приятная внешность и полные достоинства, без всякого высокомерия, манеры располагали к себе. Голубые глаза русской царицы светились проницательностью и умом.

Екатерина II любезно приняла в подарок две миниатюры Сэмюэля Купера, одна из них написана на пергаменте гуашью. Чтобы придать краске густоту художник добавлял в неё мёд и клей. Второй портрет был выполнен на слоновой кости, которая начала использоваться только в восемнадцатом веке.

- Вы уехали из-за Французской революции, виконтесса?

- Именно так, ваше императорское величество.

- Но почему не самого начала?

- Надежда умирает последней. И лишь когда санкюлоты лишили жизни королевскую чету, я поняла, что далее оставаться нельзя.

- Вы лишились средств существования, вам нужна помощь? Не стесняйтесь.

- Благодарю вас, но я успела продать родовое поместье, не дожидаясь, когда республиканцы заберут его силой. Так что средства у меня имеются.

Катрин почувствовала, что её Великая тёзка довольна ответом.

Ведь роялисты из Франции всё ехали и ехали. Большинство из них потеряли всё и находились в затруднительном положении. С началом французской революции был вынужден бежать, спасая собственную жизнь граф Прованский. Спустя два года он оказался в российской Митаве. Там ему отвели дворец, построенный некогда Бироном. В марте 1793 году — в Россию приехал граф д’Артуа.

Никого из этих господ Катрин не жаждала видеть. Впрочем, д’Артуа в апреле уже отбыл в Англию.

Первые французские аристократы начали покидать Францию в июле 1789 года, однако массовая эмиграция началась летом 1791-го, после того как король Людовик XVI попытался бежать из Парижа. Уезжали помимо дворян: художники, архитекторы, скульпторы, писатели, военные и учёные… Их имущество конфисковывалось и распродавалось. Всех, кто покинул Францию, заносили в эмиграционные списки, а возвращение в страну для них оказывалось закрыто. Да они и не стремились возвращаться, пока там царили хаос и беспорядок. Перебирались в основном в Англию, Пруссию, Швейцарию, Германию, Италию, Испанию, Америку и Россию. Российская империя заняла второе место по числу принятых французских эмигрантов, как позже узнала Катрин.

Сейчас в России проживало около пятнадцати тысяч её соотечественников.

Граф Павел Строганов, после того, как государыня милостиво отпустила Катрин, подошёл к ней. Мальчик превратился в интересного мужчину.
- Рад видеть вас, Катрин! Не знаете ли вы, что стало с Теруань де Мерикур? Надеюсь, что подруга моей юности сумела избежала гильотины…

- Она жива. И физически вполне здорова. Катрин не стала огорчать графа известием о том, что психически Теруань больна.

- Политикой больше не занимается. Скажите, граф, здесь действительно так много французов?

На лице графа появилась тонкая, немного лукавая улыбка.

- Мой знакомый, господин Вигель недавно высказался по этому поводу:

«Скоро в самых отдаленных губерниях всякий небогатый даже помещик начал иметь своего маркиза. Я знал в Пензенской губернии одного г. Жедринского, у которого было не более трёхсот душ, обремененных долгами. Его сына воспитывал виконт де Мельвиль».

- Виконт де Мельвиль?!

- Вы знакомы с ним?

- Нет, но я знакома с его отцом и старшим братом — маркизом и графом де Мельвиль. Меня попросили передать ему весточку от них. Пензенская губерния, это далеко от Петербурга?

- Вам не нет нужды ехать в Пензу. На зиму помещики переберутся в Москву и господина де Мельвиля с собой возьмут.

- А как добраться до Москвы?

- Извините, что прерываю ваш разговор. Аббат Жан-Франсуа Жоржель, к вашим услугам, виконтесса. Я сам регулярно езжу в Москву. Зимой по санному пути можно ехать до двенадцати верст в час, тогда как осенью — всего восемь. Несколько дней пути. Если ещё чем могу быть полезен, обращайтесь.

- Непременно, господин аббат.

Знакомство с графом Строгановым, расположение императрицы помогли Катрин войти в высшее общество Петербурга. У неё даже появилась приятельница - графиня Головина. Своё расположение к виконтессе она высказала похвалой:

- Не все французы держатся столь достойно и с редкостным самообладанием, как вы, моя дорогая. Граф Шуазель настолько слезлив, что невольно опасаешься потока слёз, готового на тебя обрушиться.

Когда он был представлен в Царском Селе, то при каждом слове, сказанном ему её величеством, его мигающие глаза наполнялись слезами. Сидя напротив императрицы, он не спускал с неё преданного взгляда. Однако, за его нужным, покорным и почтительным видом, проглядывала хитрость. Вначале Шуазель не имел успеха в придворном обществе, однако граф покорил её величество своим остроумием и разносторонними познаниями. Императрица стала относиться к нему с большей благосклонностью. Шуазель получил в подарок две тысячи рублей, такая же сумма была назначена ему в виде пожизненной пенсии. Сыновей его взяли на военную службу. Старший сын графа пожелал принять российское гражданство.

- А вы надолго у нас?

- Не знаю, - с улыбкой ответила Катрин. Мне нравится в России. Возможно, останусь здесь навсегда.

Сама Катрин из всех своих соотечественников в России больше всего испытывала расположение к маркизу Ламберу.

Маркиз де Ламбера приняли на русскую службу с чином генерал-поручика. Он пользовался большим расположением императрицы, попав в число лиц, которым был открыт постоянный доступ ко двору. Катрин нравилось, что он человек малообщительный, державшийся несколько в стороне от своих экспрессивных соотечественников и редко появлявшийся в петербургских гостиных.

Шуазель-Гуффье, Ламбер, Ришелье и Сен-При были умеренными роялистами, как и Катрин. Зато большинство эмигрантов оказались крайними роялистами, убежденными противниками любых преобразований и сторонниками восстановления королевской власти, как прежде.

Катрин не могла понять и принять их твердолобость, поэтому избегала разговоров о политике, её раздражали их вечные жалобы и нытьё.

Маркиз Жан де Сансак де Траверсе однажды сказал ей, что когда сторонники абсолютной монархии уедут, то он не составит им компанию, а лучше останется здесь, чтобы служить новой Родине.

Так прошло два года. Два события за это время произошли в её жизни. В июле 1794 года узнала о гибели Сен-Жюста, мужественно встретив это печальное известие, а через месяц родила она девочку. По документам та считалась дочерью виконта и виконтессы де Сен-Совер. Никто никогда не узнает, что её отец — Леон-Флорель, известный как Сен-Жюст. Деньги Катрин помогли собрать ей нужные бумаги.

В конце июля 1795 Катрин встретилась с художницей Виже-Лебрен, которая в октябре 1789 года бежала из Парижа, а потом скиталась по Италии и Австрии.

- Я переоделась простой работницей и ехала в дилижансе, - рассказывала художница, в своё время написавшая её портрет. - Мой муж остался во Франции и перешел на сторону революционеров.

На приём к императрице я пришла в простом муслиновом платье — больше привезти с собой в Россию  ничего не смогла. Это грубое нарушение этикета, однако Екатерина II промолчала. А после этого муслиновые платья вошли в моду. 

Катрин порекомендовала её, как художницу, и мадам Виже-Лебрен стали заказывать свои портреты придворные.

Катрин не часто бывала при царском дворе, однако встречи с императрицей ценила. Екатерина II оказалась умной, образованной женщиной и интересной собеседницей.

Сравнивая её с Марией-Антуанеттой, Катрин с сожалением думала, что одна принцесса родилась при великолепном венском дворе, а другая в семье захудалого герцога. Только из одной вышла великая государыня, а другая потеряла и голову, и корону, благодаря своему легкомыслию и невежеству.

Когда русская императрица скончалась, Катрин искренне была огорчена. Смерть же Марии-Антуанетты не затронула её душу.

Тем временем во Франции к власти пришёл Наполеон. Он обещал амнистию эмигрантам. Став императором, Наполеон всячески старался привлечь к своему двору родовую аристократию. Конфискованные, не проданные земли возвращались прежним владельцам. Кто-то вернулся(как крёстная), а некоторые уехали из Франции. Однажды, Катрин внезапно увидела Жанну де ла Мотт. Чёрный берет с перьями не мог полностью скрыть её лицо. Под вымышленным именем - графини де Гаше, она пыталась проникнуть в высший свет Петербурга. Однако ни рекомендаций, ни денег у неё не было. Её взяла к себе компаньонкой княгиня Анна Сергевна Голицына, которая отличалась некоторыми странностями. Почти сразу после венчания она покинула мужа, вручив ему портфель со словами: «Вот половина моего приданого, а я княгиня Голицына, и теперь всё кончено между нами!» Увлекалась княгиня Анна мистицизмом. Одевалась как мужчина и не выпускала плеть из рук, с помощью которой самолично расправлялась с домашними и даже с посторонними людьми.

Катрин решила навестить Жанну, проживающую в маленьком флигиле при особняке княгини.

- Да, я инсценировала собственную смерть в Лондоне. А что оставалось делать, когда кредиторы обивали пороги, а республиканские посланцы требовали, чтобы я выступала на суде против Марии-Антуанетты. Казнив её, они отправили бы и меня вслед за австриячкой.

После долгих скитаний, оказалась здесь. И только на бумаги, что я собирала все эти годы, только за них смогу что-нибудь получить, - Жанна жестом указала на синюю шкатулку, которую когда-то украла у крёстной Катрин.

- Сплетни, очерняющие уже умерших и ещё живущих. Сколько желаете, чтобы я заплатила?

У Ла Мотт алчно загорелись глаза. Хищная улыбка пробежала по её губам.

Она назвала сумму в три тысячи рублей.

- Я дам вам тысячу, но сразу, как только отдадите содержимое шкатулки.

- Этого мало.

- Ваше право. Тысяча - моя последняя цена.

Жанна поняла, что торговаться бессмысленно, никто больше виконтессы ей не заплатит. Она уже несколько раз закидывала удочку, намекая о содержимом шкатулки. Однако желающих не находилось.

Не раздумывая более, поставила шкатулку на стол. Сняв с шеи ключик, открыла её.

Катрин бегло ознакомилась с содержимым. Её предположения подтвердились. Потом подошла к камину и выбросила в огонь все бумаги. Хотела бросить туда и шкатулку, но Жанна остановила её, воскликнув:

- Не бросайте! Она такая красивая.

- Когда я покупала её в подарок крёстной, тоже думала так. Позже, оказавшись в ваших руках, она утратила свою привлекательность.

Вот деньги и прощайте.

Катрин ушла, оставив на столе рядом с пустой синей шкатулкой обговорённую сумму. Она спешила домой к своей Элен - девочке похожей на неё, но с глазами, как у отца.