Синяя шкатулка 21

Леон-Флорель сразу после сентябрьской резни уехал куда-то в провинцию, наспех попрощавшись с Катрин. Она была на него так обижена после их размолвки, что демонстративно не поинтересовалась, куда и зачем он едет.

Вернулся он в Париж лишь восемнадцатого сентября.

От консьержки мадам Кало, Батильда передала виконтессе записку.

«Ваш друг приходил сегодня и, не застав вас дома, сообщил, что придёт вечером к девяти часам».

Катрин бросила взгляд на каминные часы по модели скульптора Жермена Пилона - «Амур, поднимающий завесу времени». Семь часов!

- Батильда, помоги мне переодеться, - обратилась она к верной служанке.

- На свидание к этому красавчику спешите, мадемуазель?

- Он тебе не нравится? - Катрин пытливо заглянула в глаза нормандки.

- Не доверяю я ему. Внешне похож на аристократа и чистюля из себя — сделал мне замечание, что на консоли пыль(не могу же я на два дома разорваться), а сам водится с оголтелыми бандитами. Видела я вашего ухажёра перед его отъездом. Он беседовал с каким-то господином, имя которого прозвучало, когда его окликнули — Эбер. А рядом ошивались санкюлоты — эти, что в длинных штанах и с бандитскими рожами.

Услышав фамилию «Эбер», Катрин изменилась в лице. Так звали палача госпожи де Ламбаль — невестки герцога де Пантьевра и близкой подруги Марии-Антуанетты.

Леонар-Алексис Отьё — куафёр и шляпных дел мастер королевы со свойственным ему жеманством и манерностью, но со слезами на глазах, поведал Катрин, что Эбер предложил де Ламбаль присягнуть на верность идеям свободы, равенства и братства, а также проклясть королеву.

Госпожа де Ламбаль с достоинством ответила, что ничего не имеет против идеи свободы и равенства, только никогда не признается в ненависти к королеве, так как это не соответствует истине и противоречит её совести. Тем самым принцесса подписала себе смертный приговор.

Эбер зловеще произнёс:

- Освободите эту аристократку, что было условным сигналом к убийству.

Безусловно, блистательный месье Леонар, как называли его в придворных кругах, не в меру болтлив и собственной манерой изъясняться способен трагедию превратить в трагикомедию, но не верить ему не было оснований.

К тому же Катрин уважала его за деловую хватку и талант. Провинциал, приехавший в Париж в 1769 году, начал укладывать волосы актрисам. Его необычные причёски привлекли внимание знати. Мадам дю Барри и маркиза де Ланжак - фрейлина Марии-Антуанетты воспользовались его услугами. Благодаря их рекомендациям, Атье стал любимым куафёром самой Марии-Антуанетты. Это он изобрёл пуф — средство поддержки для причёски, чтобы она казалась выше и пышнее. Но главное, он реанимировал журнал мод - Журнал де Дам. Чтобы заинтересовать читателей, Атье сделал тактически верный ход, пригласив баронессу де Принзен стать его управляющим редактором. Баронесса очень нуждалась в деньгах, поэтому охотно согластилась предоставить своё имя проекту, что способствовали его популярности.

Благодаря успешному проекту, Атье смог основать школу и студию парикмахерского искусства «Виртуальный Дом Леонара». Разбогател и больше не зарабатывал на жизнь укладкой волос. В 1788 году, благодаря покровительству королевы, он открыл новый проект, связанный с театром. Катрин посчитала это выгодным делом и вложила часть денег в него в числе других инвесторов. В январе 1789 года театр открылся и начал пользоваться успехом у публики. Он стал первым французским театром, который ставил итальянскую оперу в течении всего года.

Катрин продала свои акции, заработав на этом приличную цену. Леонар тоже вскоре ушёл из проекта.

Попрощавшись с месье Леонаром, который собирался на время беспорядков уехать в Россию, Катрин размышляла о трагичной судьбе де Ламбаль. Её дружба с королевой не давала покоя парижанам. По столице, словно ядовитые змеи, ползали сплетни о противоестественной связи королевы и её лучшей подруги. Анонимные памфлетисты писали про «анандринскую ( обходившуюся без мужчин) секту». Мадам де Ламбаль объявили главой этой секты, присвоив ей титул «Сапфо из Трианона». По мнению злопыхателей, цель секты - заставить забыть о естественном воспроизводстве населения.

Катрин презрительно улыбнулась, припомнив, что замешанная в деле об ожерелье, госпожа де ла Мотт, воспользовалась, порочащими слухами. Собрав все сплетни и выставив себя очевидицей, написала скандальную книгу. Ещё одна близкая подруга королевы — герцогиня Иоланда-Жюли де Полиньяк отправилась с миссией в Лондон, чтобы выкупить рукопись. Жанна де ла Мотт за приличную сумму продала её, но тут же, как фокусник из мешка, достала второй экземпляр и отправила его в печать. Теперь эта книга гуляла по Парижу, нанося ещё больший урон репутации королевского дома.

По мнению Катрин, книга Жанны и «Органт» неизвестного автора — самые отвратительные из всех, что ей довелось прочесть.