Синяя шкатулка 15
Вид головы несчастного маркиза с ошмётками жил и кожи, - вынудил Катрин отшатнуться от отвращения. Человек, державший жуткий трофей, расхохотался. А стоящая рядом с ним женщина, запрокинув голову, крикнула: - Радуйся тому, что это не твоя голова нанизана на пику, аристократка!
Щёки Катрин вспыхнули от гнева.
- Уберите эту падаль от меня! - надменно обронила она.
Убийцы де Лоне засмеялись, решив, что её слова относятся к покойному маркизу.
- Понесём голову предателя дальше. Пусть де Лоне поклонится своим хозяевам! - предложил кто-то из них. Одобрительный гул раздался в ответ, и они пошли по улице дальше.
Катрин вернулась в гостиную. Девушку била нервная дрожь, но страха она не испытывала.
Маркиз не был приятным человеком во всех отношениях, но кого он предал? Предали и обманули его.
На следующий день, Катрин от придворной дамы Марии-Антуанетты — Женевьевы де Грамон, маркизы д'Оссён узнала, что когда королю доложили о смерти де Лоне, он равнодушно отозвался: «Ну что ж! Де Лоне вполне заслужил свою участь». Напрасно младший брат де Лоне обивал пороги королевского дворца, требуя предать покойного земле. Тело последнего коменданта Бастилии так и не было найдено.
Многие напуганные аристократы, включая принцев крови, готовились уехать из Франции.
Виконтесса решила остаться. Пока не грозила непосредственная опасность — в бегстве нет смысла.
Все в Париже ожидали лучших перемен. Слова: «Свобода, равенство, братство» звучали повсеместно и стали лозунгом восставшего народа. Виконтесса нисколько не возражала против принятия "Декларации прав человека и гражданина". Феодализм, как и абсолютная монархия, по её мнению, давно отжили своё. К отмене сословных привилегий дворянства и духовенства, тоже относилась с пониманием, относя их в разряд пережитков прошлого. Однако с иронией восприняла тот факт, что от революции выиграли буржуа, а не бедняки.
- Раз права собственности не затронули, то из этого следует, что народ поменял одного хозяина на другого. Бертран всё-таки заставил Ратона таскать для себя из огня каштаны, - заметила она в разговоре с Софи, припомнив басню Жана де Лафонтена «Обезьяна и кот».
Катрин делала попытки заинтересоваться политическими событиями и испытать, хотя толику воодушевления, царящую в массах. Увы, хотя она старательно пыталась проникнуться революционным духом, чувствовала лишь пустоту. Виконтесса де Сен-Совер под вымышленным именем посещала заседания политического клуба «Общество друзей закона». Помимо самого учредителя общества — господина Ромма и его племянника, в члены клуба вошли журналист, учёный-естествоиспытатель и ещё человек двадцать, чей род занятий Катрин был неизвестен. Слушая дебаты, она с трудом подавляла желание зевнуть, особенно, когда выступал сам Жильбер Ромм - маленького роста, с худыми ногами господин. Голос его звучал монотонно и был лишён всякой выразительности. Оратором он явно не являлся. Впрочем, демагогию Катрин не любила, а все лозунги, призывы, абсурдные предложения — казались ей галькой, пущенной в море и отскакивающей от его поверхности. Она вспомнила, как в детстве забавлялась в водах Ла Манша, бросая камушки поверх волн. Камень либо скользил по поверхности моря, либо срезал вершину волн и подскакивал от непрерывной силы толчка. Отойдя от воспоминаний детства, Катрин оглянулась по сторонам. Внимание виконтессы привлёк молчаливый юноша, который тоже, как и она, скучал, слушая пламенные речи собравшихся. Кажется, его зовут Поль Очер. Странная у него фамилия. Возможно, это псевдоним, взятый им, чтобы сохранить инкогнито.
Весь облик выдавал в нём дворянина. Судьба наградила его привлекательной внешностью: он был высок ростом, строен и хорошо сложен. Голубые умные глаза смотрели внимательно и с некоторой насторожённостью. Вьющиеся пепельно-русые волосы не требовали вмешательства куафёра. Таинственный незнакомец совсем не походил на француза. Откуда он?
Катрин решила выяснить это незамедлительно. Для этого пересела к нему поближе.
Вблизи молодой человек выглядел моложе, чем издали. Совсем ещё мальчик.
- Извините за моё любопытство, вы ведь не парижанин? - спросила она, обратившись к нему.
- Если по месту рождения, то я парижанин. Родился здесь. Но моя Родина — Россия, - ответил он с интересом глядя на свою собеседницу, которая была очаровательна — пушистые кудри, красивые глаза, белоснежная кожа… И ей очень шло красное платье — о чём не замедлил галантно сообщить господин «Очер».
- Платье цвета крамуази. Вы верно не в курсе, что раньше цвет этот был под запретом. Ещё во времена правления Генриха II появился официальный запрет от 1550 года на ношение дорогих тканей цвета крамуази. Разрешалось только августейшим особам. У герцогинь была привилегия набрасывать на свою карету красное покрывало, чтобы подчеркнуть свой статус. Более привилегированным — внукам короля дозволялось прибивать покрывало гвоздиками. Исключение составляли принцессы крови. Несправедливо ставить их ниже принцев крови. Герцог Конде счёл это возмутительным и потребовал дать принцессам крови право пригвоздить покрывало. Его возмутило, что его супруга поставлена вровень с простой герцогиней! Однако придворные выступили против нарушения традиций. Тогда герцог в гневе сорвал покрывало с кареты и въехал во внутренний двор дворца без алой отметины.
Господин Очер фыркнул.
- Вам смешно, а его поступок вызвал сильный резонанс, - с улыбкой сказала Катрин. - Это ведь являлось непозволительным нарушением. Маркизы, графы, бароны оставляли свои кареты и пешком заходили в придворцовый дворик.
- Наша, ныне покойная, императрица Елизавета слыла большой модницей. Она ввела запрет на модные французские туалеты. Никто не смел надевать их раньше, прежде чем она первой покажется в свете.
Извините, не представился. Я — граф Павел Строганов.
- Виконтесса Катрин де Сен-Совер.
В этот момент вошла молодая, может чуть старше Катрин, женщина в широкополой шляпе с перьями, из-под которой были видны длинные светло-каштановые волосы, серые глаза и миловидное лицо. Увидев их вместе, она смерила Катрин пронзительным взглядом.
- Кто она, вы не знаете? - спросила Катрин у русского графа.
- Анна Теруань де Мерикур, - ответил Строганов, с обожанием глядя на эту амазонку.
Катрин, присмотревшись к ней, узнала её. Это именно Анна полгода назад угрожала ей в день взятия Бастилии.
Возможно "Вид головы" – "вынудил"?
Возможно "задрав голову"? Представил себе "задранное вверх" лицо и...
Здесь уместнее существительное, чем глагол: "кудрявый от природы". "Виться от природы" – звучит двусмысленно.
Восхищён вашим умением записать такое бесчисленное количество сложных французских имён!
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Спасибо, исправлю.
Мне нравятся французские имена. Некоторые звучат, как музыка. Одно время я увлекалась родословной французских аристократов того или иного графства.
Арабеска
Исправила, кроме волос.
Несколько раз перечитала, пытаясь найти двусмысленность.
Довольно распространённое выражение, которое довольно часто используется и в быту, и в литературе.
Не поняла прикола.
Арабеска
Помилуйте, я не хотел прикалываться. Зачастую подобные словосочетания лишь дань привычке. Не более.
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Я не нашла другого варианта, чтобы вставить в предложение слово "куафёр".
Кстати, портрет П. А. Строганова в детстве Ж.-Б. Греза - один из наиболее любимых мною в Эрмитаже.
Арабеска
Вариант: Внешность выдавала в нём чистокровного дворянина. Высок, строен, отлично сложен. Приятные черты лица и живые умные глаза. Особенно Катрин восхитили его пепельно-русые вьющиеся волосы, блистающие естественной красотой, которая не требовала ни малейшего вмешательства куафёра.
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Но сейчас мы, видимо, говорим о человеке, изображённом вот на этом полотне Жана Лорана Монье?

«Слушать истории – моё любимое время суток»
Неплохо! "Восхитили" - это слишком сильно сказано, если учесть, что у неё у самой вьются волосы. Но остальное.
Арабеска
В описываемую эпоху, Павел Строганов, скорее был таким.
Арабеска
Мне показалось, ваша героиня довольно чувственный персонаж. К тому же её любопытство было столь "незамедлительно", что вполне могло быть вознаграждено восхищением от увиденного...
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Признаться, "мой" показался более соответствующим описанию в тексте: строен, живые глаза, пепельно-русые волосы...
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Думаю, если бы она увидела графа таким, как на портрете Монье, написанным в 1808-1809 г., то несомненно бы испытала восхищение от столь интересного мужчины в генеральском мундире с золотым шитьём и при наградах - крест Святого Георгия III класса и орден Иоанна Иерусалимского( Мальтийский крест). Кстати, пожалованный Строганову императором Павлом I(Царь Павел был ещё тот романтик!) Тогда это была высшая награда за отличие на военной или гражданской службе. А крест Святого Георгия граф получил за сражение с французами в 1807 году.
Арабеска
И такая причёска, где волосы слегка припудрены, ему больше к лицу.
Но он и в юности был весьма недурён собой. Племянница его гувернёра Ромма, сравнивала Павла Строганова с принцем.
Хотя портрет той поры, где ему 15 лет явно не относится к числу лучших его изображений.
Арабеска
И портрет, соответственно, был написан в Париже?
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Жаль, что ваше повествование так приближено к исторической датировке. В противном случае мы могли бы (читателей имею ввиду) застать героев в самом расцвете их сил, красоты и возраста.
«Слушать истории – моё любимое время суток»
Мне самой жаль, что я не могу заставить его повзрослеть сейчас. Но они ещё встретятся в будущем.
Да, я внесла изменения в описание внешности Павла Строганова. Надеюсь, так стало лучше. Спасибо, что обратили на это моё внимание.
Арабеска
Спасибо и вам за приятную беседу. Вдохновения!
«Слушать истории – моё любимое время суток»
По этому поводу Марат метко сказал еще в начальный бархатный период Революции: "Что народ выиграет оттого, что аристократию крови сменит аристократия финансов"? И настаивал на углублении революции в пользу малообеспеченного большинства - санкюлотов. И в этом он был прав.
И это вполне объяснимо, ведь она принадлежит к привилегированным по рождению и роялистка по убеждениям.
Появление Ромма и Строганова само по себе очень интересно.
+++
Что же дальше?
О.Виноградова
Автор портрета – Жан Лоран Монье, французский живописец, портретист, придворный художник Людовика XVI и Марии Антуанетты. Работал в России с 1795, или 1796 по 1808 годы. С 1802 академик Петербургской Академии художеств, с 1806 года руководил классом портретной живописи. Создатель галереи портретов русской знати.
Так что из этого следует, что портрет был написан в России, в Петербурге.
Арабеска
В этом он абсолютно прав.
Я бы не сказала, что она роялистка. Скорее, промежуточное звено между дворянством и буржуа. А скучно ей от понимания, что народ меняет шило на мыло, так как в выигрыше окажется только буржуазия. Поэтому и воспринимает революционный энтузиазм, как пустое сотрясание воздуха. Конечно, она бы не была так спокойна, если бы знала, что через три года начнётся эпоха терррора.
Арабеска
Взаимно.
Арабеска
Эту позицию обычно занимали "умеренные" роялисты, сторонники конституционной монархии. Сторонники компромисса между дворянами-либералами и крупными собственниками-буржуа, эти были готовы объединиться для противодействия как "черни", так и сторонникам абсолютизма.
А выбор для народа? Не двигаться с места и тупо сидеть в своем бараньем загоне... "не один господин, так другой"...В этот момент люди, поняли, что ШАНС ЕСТЬ и не использовать его преступно... И ШАНС БЫЛ... ДО ТЕРМИДОРА...
Террор был обусловлен ситуацией, а не был чем-то задуманным заранее... При этом, даже некоторые роялисты, ненавистники Революции, в своих мемуарах утверждали, что якобинский режим спас Францию от частичного расчленения со стороны союзников - Пруссии, германских, североитальянских гос-в (Эльзас, Лотарингия, область Ниццы и др). В тот момент роялисты были согласны ради возвращения монархии и дворянских привилегий и на расчленение страны... Как и наши"белые" в периоод наступления Антанты в 1918...
О.Виноградова
О, какая занимательная дискуссия развернулась. Прочитала и ее и главу, конечно, с огромным удовольствием. Вы умеете писать потрясающе емкие отзывы на комментарии. Мой +
gamayun
также, как тело принцессы де Ламбаль, подруги королевы Марии-Антуанетты.
да, не прониклась она революционными идеями.
А жальХорошая глава, читаю +
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Как же так быстро она поняла это, если умнейшие люди, тот же Эро де Сешель к этому пониманию пришли лишь после сентября 1793-го?
Поначалу там такая эйфория была, что ой, ой... даже брат Людовика 16-го примкнул к революционерам. Однако, от гильотины его это впоследствии не спасло.
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Да. Тот же Дантон был один из соучредителей революционного трибунала.
Правда, впоследствии раскаивался в этом и просил прощения перед Богом и людьми ( со слов современников). Террор в определенной мере был необходим, как мера для спасения нового государства. Но! Впоследствии этот механизм террора стал набирать жуткие обороты(( И вот это очень печально.
Но в первый год революции никто не мог ещё предвидеть, чем всё обернется.
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Согласна. Но якобинцы слишком погрязли в разборках с заговорами, как в настоящих, так и вымышленных.
Арабеска
Якобинцы были разные, конечно. Но в общих чертах, неадекватность якобинского правительства началась с принятия Декрета о подозрительных ( сентябрь 1793-го). Искра, из которой потом бурно вспыхнул большой Террор( А все эти принципы "амальгамы", поиски "врагов народа", участников "заговоров" и т.п. - это всё плотно началось уже с конца зимы 1793-го. Против этого и выступал Камилл Демулен в своей газете.
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Только был пример английской буржуазной революции.
Кузен Людовика - герцог Орлеанский, с 1792 года Филипп Эгалите, сын которого позже стал королём Луи-Филиппом.
Арабеска
Я про него и говорила) И даже смена имени, братание с народом и надевание красного колпака его не спасло.
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"