Менеджер

Плоский и неулыбчивый городок, с незапамятных времен укоренившийся на взгорке, стиснутом двумя вонючими речушками, только-только оправился от очередного революционного потрясения. Стойкий запах, истачаемый извилистыми руслами, надолго запечатал январский лед. Городок, хоть и слыл смирным, но внутренне был еще тем бунтовщиком. Что касается регулярных нот протеста, предъявляемых поселением к Родине, то размах желаний административных писулек в точности соответствовал запросам прокурора с десятком преданных ему жуликов и ни коим образом не сочетался с потребностями семидесяти пяти тысяч граждан, две части которых из трех безответственно относились к хозяйственной деятельности. По этой причине с высоты анклав, заблокированный ядовитыми водами и пренебрежительным отношением отощавшей мамаши, напоминал валяющийся мусорный бак из которого высыпалось содержимое.

Хоть солнце и взошло, как обычно на востоке, день обещал быть нелучшим. Если сравнить его, к примеру, с теми, которые пронеслись в недалекую эпоху, когда о революциях знали только понаслышке. Розовая нить первого луча скользнув по кровлям уперлась в ветхий мостик с прогалиной посередине и погасла. Этот факт засвидетельствовал один из охранников заброшенной технической зоны на самом краю спального района. В ожидании сменщика он, еще не отошедший ото сна, выбрался из жаркой коморки покурить. А потому как смотреть было не на что, то он наблюдал за светопреставлением в той стороне, откуда всходит солнце.

На настольных часах зеленым неоном светились два двузначных числа. "08" и через мигающее двоеточие "23", которые давали полное представление хозяину в каком временном промежутке он находится и сколько у него свободных минут.

Геша, он же Геннадий Пысия и жертва склонности жить по накатанному трафарету, с мрачной маской на лице хлебал обжигающий напиток, в котором с трудом угадывались нотки обыкновенного кофе, которого в Бразилии просто завались. Подтверждением вызывающего природного излишества далекого края - упорные слухи, что аборигены просто не справляются с напастью и потому беспощадно давят драгоценные плоды босыми ногами. При этом, бессмысленно пялясь в телевизор, обладатель кухоньки в шесть квадратных метров внимал пространному тексту ведущей о разглаживании морщин и медленно жевал кусок ванильной булочки. Настроение, с дурацкого тилиньканья электронного будильника тяжелым грузом навалившееся на Пысию, назойливо предлагало обладателю гордой фамилии собраться и немедленно оказаться на льду возле ближайшего омута с намерением утопиться. И только грубость, с которой преподносилось заманчивое предложение прочитать молитву «Беды моя унесите в болота» и схватить поржавевший ледоруб, остужала роковой порыв Гешиного сознания.

Это бы ничего, если бы не нужно было тащиться на работу. А работу, в которую на заре юности из глупейшего стечения обстоятельств с головой окунулся Геша и незаметно привык к ней, он ненавидел. Из всех радостей деятельности неприметного менеджера, а Геннадий Пысия много лет трудился на этой злополучной ниве и даже успел усыпать края висков серебром, был просмотр телепередач во время приема пищи и редкие вечера с Элеонорой Калиозиевной, угловатой торговкой, что стоит в третьем мясном ряду крытого рынка все дни, кроме среды и проживает одна.

Престарелая женщина своим обаянием умела намертво привязать мужчину. В первое же свидание на дому, начитавшись эротической дребедени, дама юркнула в спальню, оставив на минутку растерянного гостя в полном одиночестве. Там она обнажилась и, навесив на себя три красных шнурочка, шумно дыша выползла в залу. Перевалив порог, фурия грациозно привалилась к облупленному дверному косяку и картинно выбросила вверх правую руку. В полутьме обалдевшему практиканту, а тот раз в довольно щекотливое положение Геша попал второй раз в жизни, на миг привиделся трактор с налипшей на гусеницы соломой только что выбравшийся с поля. От вида одаренной буйным камуфляжем упорной женщины и кричащего ее естества Гешу в буквальном смысле слова разбил кратковременный паралич. Он не устоял перед изяществом завораживающего видения... Яркая сцена была непродолжительной и под занавес они сделались любовниками.

В нечастые, но весьма энергетические посещения Геша позволял себе расслабиться. Он, пользуясь добродушием пассии, взял привычку напиваться у нее, что называется вусмерть и распустить руки. Их любовная связь, как началась со стресса при неудавшейся попытке обвесить дотошного Пысию у мясного прилавка, так бурно и протекала. Любой ужин всегда оканчивался глубоким раскаяньем драчуна-тихони к заре и долгими извинениями, которые благосклонно принимала поколоченная спекулянтка. Внутренний стержень высокомерной еврейки молчаливо сносил тумаки интеллигента, доказывая право на существование неземной любви. Всякое общение с правоохранными органами интимная подруга зарвавшегося менеджера отвергала из присущего всем женщинам презрения к людям в форме.

Элеонору Калиозиевну наш герой не любил. Но он вынужденно терпел ее фантазийную необузданность, так как не мог выдумать ничего иного, чтобы занять себя в часы досуга. Женат он не был. Детей к своим сорока он тоже не завел и не умел водить автомобиль. Когда-то у него была девушка и, наверное, он испытывал к ней влечение. Но внутренняя его скованность разрушила все его надежды на тихую семейную жизнь.

Случилось это в далеком-предалеком июле. Так сложилось, что в один из вечеров он получил от дамы сердца приглашение на чай. Приглашение прозвучало не то чтобы с явным намеком на нечто необычное, но и не без завуалированного умысла. Время девушка подобрала так, что до утра родителей не оказалось дома и молодые люди были предоставлены сами себе. До полуночи юница безостановочно щебетала, выписывая по комнате неповторимые кружева, а Геша краснел и угощался чаем. В редкие паузы он мучительно подбирал ответы на идиотские девчоночьи вопросы и сторожко прислушивался, вытягивая шею, словно глухарь на токовище.

Когда время уползло за цифру «12» настенных часов, сердце Пысии стало неуемно подпрыгивать и на лбу проступили капли пота. К перечисленным изменениям молодого организма подключился и жаждущий таинства слух, который обострился до тех пределов, когда жужжание обыкновенной мухи можно отличить из городского шума аж за километр.

Жизнь устроена таким образом, что все молодые пары с наступлением темноты незаметно для самих себя вступают в негласный союз и их тела за счет неведомой силы оказываются плотно прижатыми друг к другу. Это намагничивание тел всегда происходит на диванах, причем размера этой утвари никогда не хватает, чтобы между парой оставался промежуток и люди чувствовали себя свободно.

Когда необоримая сила стиснула молодых людей, они сильно задрожали и растеряли все свои слова. Ей мешала непокорная кротость, а Геша был очень занят появлением и угасанием посторонних звуков, которые то сжимали ему грудь, то отпускали легкие на свободу. Так они и дрожали, пока в комнате не стало светло. И тут щелкнул замок. Эффект от этого действа оказался равным грохоту разорвавшейся бомбы в пустой цистерне. Девушка нашлась быстрее. Она проворно метнулась в коридор и вынесла Гешины ботинки. А через секунду выволокла оторопевшего и потерявшего всякое соображение жениха на балкон и строго шепнула: - Прыгай, нас убьют!

Этаж был второй, но этого с лихвой хватило на перелом руки. Когда сняли гипс, и рука смогла размешивать сахар в кружке с чаем, никакого интереса к девушкам Геша в себе уже не находил. Со временем пустующую нишу обжила Элеонора Калиозиевна, в которой Пысия и обретал полет души.

Все остальное время у Геши отнимало удаление длинных рыжих волос с одежды, составление отчетов и бесконечная корректировка итогов деятельности предприятия, на которые он безропотно транжирил жизнь. Чем занималось предприятие, где Геша занимал должность, он до конца не понимал. Да это и не было нужным, потому как разобраться в хитросплетениях теневого бизнеса учредителя компании не могла ни одна государственная служба.

В отчетах Геша тоже путался и никогда не помнил еще вчера занесенных в таблицы данных. Голова его была так устроена, что любая полученная информация устаревала спустя три минуты и тут же безвозвратно утилизировалась. От этого графики роста и падений прибылей фирмы за долгие годы ни разу не совпали с естественными колебаниями рынка.

Когда страна переживала глубокую многолетнюю депрессию, а Пысия сидел на укороченной неделе, вместо денег получал пластиковые ведра и веники, лечил душевные раны спиртом «Рояль» и в обеды обходился сублимированной лапшой, предприятие показало невиданный экономический рост, уткнув графическую линию достижений в верхний срез листа. Когда же рынок очухался и начал выкарабкиваться из кризиса, рабочий день служащих начал терять границы, а к сублимированной лапше добавилась соевая сосиска, финансовая составляющая серой конторы неожиданно свалилась в сектор «крах».

Но все эти вещи сегодня Гешу не трогали. Что-то отвлекло его и пришло чувство, что неустойчивость свойственна даже самому плохому настроению. Ему вдруг показалось, будто оно, настроение, некоторым образом покачнулось, шевельнулось что ли.

- Живое? – мелькнуло в Гешиной голове и тут же улетучилось, - и, мгновение спустя, - мне нужно поехать на войну.

Как может, однако, изменить судьбу человека неосторожно оброненная фраза. Известно, что офисы не могут существовать без тайных бесед. Они просто созданы для разного рода слухов и являют собой самые благоприятные инкубаторы из существующих в мире для размножения заразных кривотолков. А в смутные времена плодовитость стихийной болтовни настолько возрастает, что возникшее цунами словесных аксиом приобретают размах повальной эпидемии.

Этот неистребимый микроб не обошел и менеджеров среднего звена. Кого первого свалила напасть неизвестно. Но то, что Геша Пысия, под плохое настроение, стал жертвой неконтролируемого бедствия – известно точно. И подкараулило коварное заболевание нашего героя именно этим утром. Полыхнула застенчивая душа греховными помыслами. Подобное часто случается с покладистыми людьми. Сидит-сидит неприметен и тих человек, вдруг «бац!» – такое отчебучит, что только руки разведешь.

Неделей ранее случись тому, что один довольно активный говорун ни с того ни с сего огласил офисному пространству, что на любой войне можно разбогатеть в мгновение ока. Стоит только немного потерпеть по пути к зоне боевых действий. А там только и знай, что каждый день пополняй счет в заграничном банке на кругленькую сумму. К слову нужно сказать, что в офисе ни один из присутствующих не был так безнадежно беден, как Пысия. У всех, кого ни возьми, была хоть какая-то, но опора. На ихних шеях укрепились племянники, братья, сестры, крестные, подруги и прочая рать нахлебников. Там никогда нельзя перехватить чего-нибудь съестного на скорую руку или ассигноваться до получки, но всегда приходится делить последнее.

Наш герой в этом мире был один-одинешенек, если вычесть гундосую Элеонору Калиозиевну, которая ему в последнее время край, как надоела необоримым напором. Поэтому Гешиному желудку доставался весь стол без остатка, который только может вообразить себе обычный менеджер и в дополнение полновесные ужины с хорошей выпивкой от фаворитки.

Пару дней Пысия еще сохранял внешнее спокойствие, но усыпляющий сознание яд наживы уже поразил его органы. Ему начали сниться сны, радужные картины которых уносили болезную душу качаться в гамаке под кокосовыми пальмами и глазеть на шоколадные тела, разбросанные по океанским пляжам.

Как любой, ни разу не державший в руках оружия, угрызений совести Геша не испытывал и решил прибыльное дельце обтяпать втихаря. Менеджер, хоть в чувственном запале и побивал Элеонору Калиозиевну, все же по незнанию ее во гневе несколько опасался этой мускулистой женщины с крепким скелетом.

Невообразимым путем выведал он о тайном пути к достижению мечты. Путь грез начинался с того же рынка, где мошенничала его пассия, обложившись нарубленной свининой, но от первого ряда с кучами сухофруктов.

Фурхад, так назвался вербовщик, в красках расписал подвыпившему обладателю желтого пояса прикухонного кунг-фу все прелести войны и обещал пятизвездочные удобства на фронте без всякой изматывающей муштры, собственный дом, служебный автомобиль и укомплектованный стройными девами гарем в придачу.

Вдоволь нахлебавшемуся однообразия менеджеру, предложение подходило, как никогда и очень понравилось. Поэтому негласный договор был без промедления ратифицирован обеими заинтересованными сторонами. После крепкого рукопожатия Геше подробно описали предстоящий маршрут, вручили пароль и пару явок на клочке бумаги, взяли весомую мзду на нужды подполья и отпустили с Богом.

Затем следовал утомительный перелет в двенадцать тысяч километров за свой счет на крайний юг страны. Там оставалось преодолеть какую-то сотню километров по бескрайним Украинским степям, наслаждаясь дремлющими в ковылях просторами, озонированным воздухом и медовым ароматом цветущего разнотравья. Далее следовали три ночевки в глухом лесу у польской границы, незначительная голодовка, тучи гнуса, ночной переход контрольной полосы и дребезжащий самолет в Азию.

И Геша, идя в разрез здравому смыслу и не уведомив спутницу жизни о своем оригинальном намерении, решился основательно перекроить клише нищенского существования. Начал он с успешного обращения в банки на получение сразу трех кредитов.

Спонсоры никогда не отказывают себе в удовольствии субсидировать братоубийство, потому все обращения страждущего большой крови были удовлетворены в полной мере. А Пысия с первых минут вошел в раж и с легкой душой стал расшвыривать новенькие банкноты налево и направо, упиваясь широтою своего размаха. Нужно отметить, что судьба оказалась благосклонной и тайный путь от «а» до «я» Геша вынес мужественно. Даже короткий голод не сломил настырного искателя лучшей жизни.

Между тем весна начала набирать обороты. Азия очень нуждалась в умных людях и потому с нетерпением ждала в кровь искусанных комарами и давно немытых новобранцев. Солнечное пекло встречало солдат удачи с распростертыми руками, отсутствием душа, скверной едой и многочисленными обмороками. Недоброе Геша почувствовал, когда в перевалочном лагере ему торжественно вручили огромный тесак и в придачу автомат Калашникова, сдобрив бесплатную амуницию следующими словами: - Прежний хозяин был герой. Он убил великое множество неверных, отрезал три головы и умер с честью. На небесах он счастлив. Брат, будь достоин своего предшественника, крепкой рукой души неверных, режь шакалов и умри достойно!

Напутствие инструктора слегка отрезвило азартного туриста и несколько меняло дело. Проделав основную часть пути к обогащению, Пысия погрустнел, но не спасовал. Транжира был не лыком шит и тем более покидать этот мир по уши влезшим в кредитные обязательства вовсе не собирался. Пораскинув умом и набрав полную грудь обжигающего воздуха, он рискнул было заикнуться о полагающихся деньгах. Но в это время поднялся сильный шум. Собравшиеся воины пришли в движение и началась неразбериха. Резкими окриками инструкторам кое-как удалось усмирить растекающуюся бесформенную толпу и собрать из нее круг. Оказалось, что в лагерь привезли плененного врага. Откуда-то появились двое очень недовольных грубияна, одетых в камуфляж. Упираясь и пыхтя, они волокли третьего, который наотрез отказывался добровольно шагать за ними. Обуза была недовольна неджентльменским обращением и обидно огрызалась. Выйдя на центр круга, воины посадили скулящего оборванца, у которого руки были связаны за спиной, а на голову надет мешок, на землю. Кто-то на ломаном русском объявил, что этот негодяй оскорбил Аллаха. И беднягу тут же пристрелили.

От увиденного мертвяка и окровавленного мешка рвота выворачивала Гешу минут двадцать. Один из инструкторов, завидя, что вот-вот появится еще один труп, не растерялся и водой из фляжки отлил впечатлительную натуру. Потом долго успокаивал и, наконец, убедил Пысию, что на войне подобное большая редкость и люди погибают нечасто, а такой воин, как Геша, не позволит себя укокошить. Он заверил, что риск дело благородное и для настоящих мужчин, и что стрелять надо всегда первым. Что с противником нужно быть безжалостным - так велит Всевышний. Час спустя Геша, остро нуждающийся в деньгах, согласился с фундаментальными доводами проповедника, решив: - Осмотрюсь для начала, а там, как пойдет. Может не так и страшен черт, авось пронесет.

По прошествии двух дней выяснилось, что наспех сколоченному отряду предстоит важное сражение с превосходящим противником, где они должны непременно победить. Командир показал карту укрепрайона, который нужно разнести в щепки. Оборудованная линия обороны супостата начиналась у южных гор с ледяными шапками, потом довольно бодро пересекала плодородную стокилометровую долину полную извилистых рек и оазисов, и далее на полтысячи километров углублялась в песчаную пустыню, неожиданно оборвавшись у заброшенного каменного колодца. Размах сражения командира нисколько не смущал. – Трусливые псы, - подразумевая врагов, заявил он, - с позором побегут, как только увидят нас. Потом новобранцам еще много говорилось, как нужно действовать. Показывались приемы удушения, спасительные маневры при перебежках под градом пуль и как быстро организовать похороны на минном поле.

- После победоносного наступления с вами подпишут сначала разовый контракт, а уже после очередной победы и обнадеживающий долгосрочный, - на мажорной ноте закончился инструктаж.

На войне время летит быстро, неудобства остаются незамеченными, а о деньгах думать некогда. Через день подразделение погнали на импровизированный полигон. Предварительные стрельбы по фанерным мишеням Геше дались легко. Ему даже поставили оценку «отлично», хотя в мишень он не попал и прикладом чуть не вышиб себе передние зубы.

Наконец их подняли по тревоге. Двухчасовой марш по горному серпантину сквозь неисчислимые каменные завалы в кузове грузовика так измотал нашего героя, что, когда полуживого анику-воина вместе с такими же ополоумевшими от страха голодранцами усадили в завывающий вертолет, на него навалилось уныние небывалой силы.

До этого в палатке он еще каким-то образом старался приручить себя к мысли, что ему придется стрелять в людей и бросаться на вражеские амбразуры, плюющие пулеметными очередями. Но в вертолете ему стало не по себе. Пысия было сделал попытку хлопнуться в обморок, но рядом сидящий негр быстро привел его в чувство увесистой оплеухой. Несмотря на это, отрыв вертолета от истерзанной войной земли Геша не пережил. Стоило негру ненадолго прикрыть глаза, как бывший менеджер тут же воспользовался попустительством случайного шефства и лишился чувств, чем и спас себе жизнь.

Машина не набрала и ста метров высоты, как в ее бок вонзилась ракета противника. Через пять секунд геликоптер, подняв клубы пыли и огня, рухнул туда же, откуда только что бодро взмыл. В бессознательном состоянии взрывной волной набирающего боевой опыт специалиста по истреблению человеческой популяции выбросило на раскаленный песок.

А день спустя с невообразимой болью где только возможно и убийственным стуком в затылке герой очнулся в вонючей яме. В душном подземелье оказались еще три романтика. Они были азиатской внешности, но очень разные. Объединяло южан только одно - золотистая кожа в многочисленных ссадинах и клочки ваты, торчащие из дырявых халатов, которые указывали, что эти проходимцы побывали в хорошенькой переделке.

Все пленники говорили на разных языках. Троица вела себя странно. Сокамерники постоянно улыбались Геше и по всему хвалили его. Узник, не разбирающийся в приэкваториальном коварстве, не мог взять в толк, почему это бедуины раскланиваются и стараются во всем ему угодить. Он внимательно рассматривал соседей и из непонятных побуждений все пытался высмотреть среди них знакомого негра.

– Может я подвиг совершил? – пронеслась горячечная мысль и тут же погасла, потому что сверху кто-то стал мочиться на пленников.

Все прояснилось утром, когда в яму заглянул грозный охранник. Едва он закудахтал, как эти трое дружно подскочили и рассыпались нескончаемой арабской вязью. Прямо в яме они стали бить льстивые поклоны, между фраз многозначительно тыкая в Гешу пальцами. Через минуту их лепета, надежно спеленатого веревкой и кляпом во рту, Гешу выволокли на свет. Загорелая толпа в чалмах и с поднятыми автоматами восторженно залилась дикарским гиканьем, долгими хвалебнами Аллаху и беспорядочной пальбой. Встречу с врагами лицом к лицу сознание Пысии отметило окатившись горячей волной помутнения. Его обуял ужас. «Трусливые псы» оказались смелыми, очень злыми и абсолютно неподдающимися дрессировке.

А еще через минуту от толмача Геша узнал, что подлая троица выдала его за важную птицу и за это он будет казнен. - Ты зря ступил на эту землю, иностранец. Сейчас с тебя, шелудивая собака, доблестные воины Аллаха сдерут шкуру и еще живого выпотрошат у столба презрения. Так угодно Всевышнему и так повелел он, - зычным голосом огласил вердикт переводчик.

Скоропалительность Аллаха в принятии ответственных решений крайне возмутила Гешу. Строптивое сердце пленника ни в коей мере не принимало грубейших нарушений следственного производства и судебной процедуры. Невольник был взбешен, а его возмущению не было предела. Поэтому, едва дослушав радужную перспективу собственной кончины, важная птица, не выдержав страшной несправедливости, закатила глаза и тут же впала в глубочайшую кому. В рядах повстанцев бурный протест спесивого клиента вызвал разброд и негодование.

Завидя, что процесс казни заходит в тупик, ответственный за исполнение воли Аллаха муаккибат мгновенно понесся к боссу с докладом о непредвиденной заминке.

Но тот, в это время осматривая пахотные угодья, только горестно отмахнулся рукой, мол: - Не видишь - тут посевная срывается, а ты с такой мелочью. У меня землю пахать не кому. Крестьяне вместо того, чтобы мотыгами поля обрабатывать, с автоматами по предгорьям шастают. Банды в пещерах говеют, прячась от жары. Старейшины с восторгом кидаются гранатами в незнакомцев. - А кто мне высадит необозримые плантации мака и взрастит их? Кто соберет ценнейший сок? Кто канабис, - я тебя спрашиваю,- будет пропалывать? Или ты предлагаешь одной плевенькой казнишечкой всю планету ввергнуть в опиумный голод? Разве, глупец, ты хочешь апокалипсиса схожего с всемирным потопом?

Муаккибат, плохо понимая чем, собственно так озабочен хозяин, но привыкший ретиво исполнять все его прихоти, был непорочен и прямолинеен, как солдафон. Потому и молниеносно внял резкому жесту. Взмах руки Всевышнего был воспринят преданным слугой, как команда: - Пли!

И остаться бы залетному искателю острых ощущений с простреленным брюхом на чужой стороне, кабы не артналет. Снаряды так плотно ложились, что душманам стало не до валяющегося без чувств приговоренного. А еще часа три спустя его и сидевших в яме проходимцев подобрала бригада «Красного креста».

В лагере Гешу привели в чувство, дали возможность помыться и накормили. После бывшим пленникам предложили отдохнуть. Но предательства азиатов Геша не мог вынести и находится рядом с иудами не желал. На теле и внутри его организма не было такого места, где бы отсутствовал дискомфорт. Плохо соображая, он все порывался куда-то идти.

Несколько раз беспокойного пациента возвращали в лагерь. Но Геша все равно старался удрать. В какой-то момент внимание санитаров ослабло и его упустили. Почувствовав свободу, Пысия сломя голову понесся в направлении оранжевых гор. Побег вскоре вскрылся и за безумцем организовали погоню. Преследователи что-то кричали вслед, но Геша бежал и бежал. Жаждущие схватить удирающего прибавили в скорости и уже почти настигли марафонца. И тут случись Геше, азартно взбивающему многовековую афганскую пыль, на полном ходу залететь в самое сердце минного поля. Какое-то время натруженные ноги еще несли беглеца. Но вдруг крики ослабли, а топот солдатских ботинок стих. Тяжело дыша, Пысия остановился и обернулся. Метрах в ста пятидесяти от него уткнувшись в песок смирно лежали преследователи. И только единственный смельчак, приподняв голову, пытался знаками и британскими выкриками что-то ему объяснить. Прошло минуты три пока до Геши не дошло, что творится неладное. Внимательнее осмотревшись, вдалеке он увидел довольно ровную линию табличек, теряющихся у розовой линии горизонта. Мысль о том, что он очутился на минном поле мгновенно вспенила ему кровь и превратила волосы в проволоку. Смутная догадка, что возвращаться нужно по своим же следам оказалась бесполезной. Осевшая пыль без остатка скрыла отпечатки его обуви.

Злополучные полторы сотни метров Пысия, обливаясь холодным потом, преодолевал больше часа. И чем ближе он подходил к лежащим, тем сильнее все без исключения санитары вжимались в землю. Когда его дрожащая левая нога ступила за спасительную линию, с ним случилась истерика. Угасший разум солдата удачи пришел в более-менее стабильное состояние только в военном госпитале Германии, куда он был переправлен, как перенесший пленение тяжелобольной.

Этот отрезок путешествия психическое потрясение начисто стёрло из памяти закаленного ветерана боевых действий. Вояж неудавшегося охотника за головами завершился к глубокой осени и полным разгромом финансовой базы несостоявшегося магната. Вернуться на Родину банкроту помогли в посольстве. Учитывая нервный срыв, жалкий вид и пачку справок из госпиталя, наказания Пысия избежал. Навсегда засевшие в памяти огрызки вызывающего демарша Пысия старательно умалчивал и никогда в свет не выносил. Он пытался забыть о пережитых мытарствах. Но во снах не раз стоически переносил самые изощренные пытки и героически расправлялся с душманами, которые однажды чуть было не казнили его.

В покинутой полугодие назад фирме, а другой работы Геша не представлял, немало удивились возвращению мигранта из мест обетованных, но на прежнюю должность взяли. Все равно она пустовала.

Спустя месяц, после аванса, добрую часть которого вытряхнули из должника огосударствленные ростовщики, Геша решился наведаться к давней знакомой. Влюбленные так растрогались после долгой разлуки, что на дармовщину Геша позволил себе как следует нализаться. При чем ритуал исполнил он с усердием. То бишь изволил надраться вдрызг. После чего дважды наскакивал на Элеонору Калиозиевну с намерением поколотить зазнобу. Хотя обе попытки он с треском провалил, едва стоящему на ногах ветерану казалось, что экзекуция удалась на славу. С рассветом, вернувшийся на круги своя, менеджер, зайдясь в неуёмных рыданиях из жалости к себе, выпросил прощения у дистанционной спутницы жизни и с больной головой поплелся домой.

Накатанное годами жизненное клише, как скоро возжелало перспективных изменений, так быстро и угасло интересом к ним.