Дурак

Канары на Рождество – идея Вадика. Программному директору LP оплатить такую поездку – легко. Но теперь всё полностью зависело от Наташи. Она – профессионал.

Пашка с Лёлькой, уже готовенькие, сидели поодаль и болтали о чём-то своём. Им строго-настрого было запрещено не то что хихикать, но даже улыбаться и головы поворачивать.

Наташа хлопотала с резинкой, аккуратно подгибая край.

– Давай я медленно просуну, тогда получится, – Вадим не ожидал, что придётся проделывать всё так долго, но беспокойство старался не показывать.

– Сейчас, сейчас, – она мягко похлопала его колено. – Ты не волнуйся. В первый раз всегда так. Я подтяну, и он наденется как миленький. Просто ты у нас, – Наташа хитро подмигнула, смешно вытягивая губы трубочкой, – такой большой-пребольшой, огромный-преогромный.

– Я над этим работаю! – деланно усмехнулся Вадик. – Обтягивает уж очень плотно. Может размер не тот?

– Тот. Давай, просовывай вторую руку. Сейчас на спине поправлю и будешь как огурчик.

Вадим смутился, вдруг вспомнив, что так приговаривала мама, одевая его в садик по утрам.

Управившись с гидрокостюмом, Наталья кивнула ребятам и привычно вскинула за ремень акваланг.

– Ты только дыши спокойно, ладно? Вдох-выдох, вдох-выдох. И всё время смотри на меня. Понял? На меня. Но если хочешь, отложим погружение и вернёмся на пляж, а?

– Ни в коем случае! Я хочу в твою стихию. Сейчас, только гляну, положил ли часы. Он подошёл к скамье и незаметно опустошил карман куртки.

Первой через борт, с криком: «Не отставайте, голубки!» – перевалилась Лёлька. За ней бухнулся Пашка, а потом и Наташа с Вадиком. Через минуту, уже в непривычной тишине, у Вадима намертво пересохло в горле, и он почувствовал себя так, будто вспотел под жарким солнцем. Но дело было, разумеется, не в костюме, а в жутком волнении. Сердце стучало бешено. Решение-то он принял. Это да. И трудности первого ныряния под воду его теперь не беспокоили. Ну, не захлебнётся же, в конце концов, и не потонет. Наташа не позволит, уж точно, но как отреагирует на предложение – это единственное, что важно. Он крепко сжимал коробочку в ладони и старался держаться молодцом.

Время шло. Вот они уже плавно парят над самой отмелью с жёлтым янтарным песком.

Вадик, не желая дольше откладывать, настойчиво выдохнул, почти остановился и развернулся лицом к Наташе. Она повернулась к нему. В глазах волнение. И на вопросительный жест пришлось отвечать, что всё в порядке. Слева замаячили Лёля с Пашкой, тоже с вопросами.

Ну и ладно. Главное, не упустить момент.

Вадим неуклюже болтнул ластами. Попытался опуститься на одно колено, а получилось – всего лишь поджал ноги, как Алиса, что делала книксен, падая в кроличью нору. Едва-едва выровнялся и поспешил протянуть чёрную бархатную коробочку. Наташа замерла на мгновение, рукой показала: «Мне?» – увидев его быстрый кивок, взяла подарок. Открыла.

Вадим, видя за стеклом маски её восхищённые глаза, тут же напрочь позабыл, где находится. Поэтому прижал руку к груди и просто заговорил вслух:

– Я тебя лю…

И мигом подавился водой. Последнее, что он увидел, это огромные, полные жуткого страха глаза Наташи. Чьи-то руки подхватили его. Всё остальное превратилось в полусон, а потом – хлоп! – в кромешную темноту.

Оказывается, когда бьют по щекам, это больно. Очень больно. Зато приводит в чувство. В груди резко закололо, Вадик закашлялся, выплёвывая горькую воду, открыл глаза и снова увидел перед собой лицо Наташи. И ясно ощутил на губах тепло её дыхания.

Бешеную тревогу во взгляде девушки немедля сменили гнев и слёзы.

– Вадька, ты дурак! Ты дурак что ли?!

И ему влетела очередная тяжёлая пощёчина. Лёгкие сжались, разом, одним выдохом выплёвывая остатки влаги. Кашляя и прикрывая лицо, Вадим просипел:

– Выходи из... прости, за меня. Пожалуйста.

Наташины ладони резко опустились. Вадик инстинктивно зажмурился, но тут же почувствовал, как её губы крепко-крепко впились в его. Затем на мгновение оторвались и прошептали так ласково, как никогда раньше:

– Вадька, божечки, какой же ты дурак.