Чорная* кошка в тёмной комнате

"Мы не можем пользоваться теми кораблями, на которых ездили сарацины – так и в искусстве мы должны искать форм, отвечающих современной жизни".

Казимир Малевич

Предлагаю всем литераторам, начинающим и не очень, задать себе следующие вопросы: поэзия и проза – это что? Два разных… способа организации речи?

На мой взгляд, нет.

Поэзия и проза – это гораздо более существенные понятия, чем просто «организация». Это способы выражения человеческих чувств, ощущений и эмоций (далее условно назову их одним словом «чувства»).

Слышу, слышу! Да ведь чувств полно и в прозе, и в поэзии, скажете вы. Как их различить?! Да, отвечу я, и там, и там их полно. Но, повторю, с п о с о б ы выражения чувств в поэзии и прозе – разные.

Вот такой, понимаешь, фокус.

Начнем с двух утверждений.

Первое: организация (она же форма-лизация) в том виде и по тем критериям, которые общеприняты сегодня, вообще не в силах справиться со своей задачей – разделить речь на две самостоятельные части, поэзию и прозу.

Второе: существует другой, не организационный, не структурный, не формальный критерий разделения речи. Именно он меняет сам подход к понятиям «поэзия» и «проза».

А вопрос, на который действительно стоит искать ответ, звучит так:

Существуют ли два разных способа выражения чувств?

Ответ, да, существуют. Именно два.

В речи (не важно, письменной или устной) эти способы надевают свои истинные маски: поэзии и прозы.

Начнём по порядку.

Всякое понятие проверяется на «устойчивость» в крайних своих проявлениях. На границе двух стихий: поэзии и прозы. И всем известны бесконечные разночтения этого «приграничья»: то ли верлибр ещё на этой стороне, то ли уже нет, то лирика, переодевшись в прозаический камуфляж уже переметнулась, то белый стих замер в нерешительности, то проза так лирична, так лирична, прям вылитый стих! Одно предельно ясно: никакого, чёрт побери, реального «паспортного контроля» на этой границе нет. И точного определения, стихотворение перед нами ещё или прозаическое произведение уже, никто дать не может. Не помогут и ритмы. Инструкцию к пылесосу умелый актёр прочтёт так, что любому послышится поэзия. Не помогает и геометрия строк, их размер и расположение в столбик. Всё лишь читая формальность.

И если привести в пример китайскую или японскую поэзию, сразу станет ясно, что внешний вид и «последний оплот» стихов – рифма, могут вообще не играть никакой роли. Тем более, что не было рифмы никогда не только в иероглифической письменности, но и во вполне себе алфавитной поэзии древних Рима и Греции. Короче говоря, с внешними формами, хоть геометрическими, хоть фонетическими – никак.

Теперь предлагаю сложить мечи в ножны, пистолеты в ящик, а кулаки в карманы (будет с неё, с геометрии этой), и обратить внимание на иные подходы к поэзии и прозе. Как к способам (разным способам) выражения человеческих чувств.

Что же скрывается такого особенного за этими двумя масками, что делает их по-настоящему не похожими?

Но перед тем, как понять в чём между ними разница, давайте ещё раз вспомним, что именно их объединяет. Очевидно, что и та, и другая лишь письменное и фонетическое воплощение человеческой речи. Речь – способ материализации наших чувств. В общем, такой же, как музыка, которая материализует чувства через иные звуки. Как живопись, в цветах и колоритах которой мы воплощаем всё те же чувства, или скульптура, выполняющая аналогичную функцию в объёмах и формах. Даже вышивка и многое, многое другое.

Давайте составим простые логические цепочки:

Чувства – речь – поэзия, проза;

Чувства – живопись – классицизм, импрессионизм, модернизм, кубизм;

Чувства – музыка – симфония, соната, ноктюрн;

Чувства – вышивка – гладью, крестиком, бисером.

Отметим, что наиболее разнообразными являются элементы третьего звена (приводить все их разновидности, коих чрезвычайно много, думаю, нет нужды), а первое звено неизменно. Согласно правилам любой категоризации (классификации), мы назвали родовое понятие – человеческая речь – для двух её видов: поэзии и прозы.

Теперь возьмём простую и довольно распространённую метафору: речь – это ткань. И наши подходы к понятиям «проза» и «поэзия» можно изложить так:

Первый. Если обе они – формы этой ткани, то легко представить ровно расстеленную, широкого кроя, где-то матовую (может быть с лёгким отливом), чуть волнистую местами – в виде прозы. А ткань, собранная в различные складки, сборки (строки), имеющая блики на изгибах (рифмы), повторяющиеся в определённой манере (ритмы), – поэзия. При этом формы, которые мы описали, все эти сборки, изгибы и складки, а также куски, отрезы и даже клочки, остаются лишь формами и не меняют одного – они части одной и той же ткани. И поди их различи. Эта плавная складка ещё поэзия или уже проза? А этот кусочек прямоугольной формы? Охо-хо… Можно только любоваться красотой и разнообразием.

Второй. А что, если поэзию и прозу рассматривать не как формы этой самой ткани (под именем которой, напомню, скрывается человеческая речь), а её… фактуры? Представим, что существует именно две различных фактуры ткани. Каковы они?

Сдаётся, каждый из нас, быть может каким-то шестым чувством, но всегда отличит эти фактуры. Уж не знаю как, но отличит. А что бы объяснить ощущения более наглядно, вспомним химию. Простую. Школьную.

Например, для того, чтобы узнать кислая перед вами жидкость или щелочная, достаточно опустить в пробирку специальную лакмусовую бумажку, глянуть на цвет, в который она окрашивается и – вуаля! – всё становится понятно. Вот одно, а вот другое. Посинела – щёлочь. Покраснела – кислота. Но есть ли такая «бумажка» для прозы и поэзии? Оказывается, есть! Не менее безошибочная, чем в химии.

Её имя – м е т а ф о р а.

Не обессудьте, что позволю себе маленькую экскурсию вокруг этого всем, (казалось бы!) известного тропа. И ничего не стану усложнять.

Если по-простому, метафора – это употребление слов и выражений в переносном смысле на основе аналогии, сходства или сравнения. Мы постоянно пользуемся такими оборотами.

Например, «утром появляется солнце» – вполне себе фраза в обычном, прямом смысле. А вот другая: «утром встаёт солнце». Обе они означают рассвет, начало дня. Чаще всего нам и в голову не приходит спросить, если солнце встаёт, то на что? На ножки? Нет конечно. Просто слово «встаёт» имеет переносный смысл. Вот и получается метафора.

А «солнце село»? Это значит вечер, конец дня. Хотя можно спросить, на что село? На стул? На табуретку? На корточки? Метафора! Причём, так часто употребляемая, что мы её и не замечаем вовсе. Как и многие другие. Просто говорим: «Облака плывут по небу. Мысли скачут в голове. Наступил новый день. Идёт дождь». Метафоры, метафоры, метафоры.

В нашей повседневной речи их – пруд пруди. Пришло время. Куда? Стояла ночь. На чём? Легла тень. Уютно? Упал взгляд. Ой, коленку не ушиб?

Но, читая и слушая эти фразы, всегда понимаем, что к чему, и знаем, «упавший взгляд» не запнулся, не ушибся конечно же, и коленку себе не разбил.

Тут мы подошли к самому главному. А как эти метафоры будут выглядеть, если окажутся в тексте литературного произведения под названием… проза?

Ответ: точно так, как мы только что описали. Метафорами! Выражениями в переносном смысле. Ну, кто обвинит Льва Толстого в писании стихов?! Прозаик. И ясно, что рассказывая в первых строках «Войны и мира» об энтузиазме Анны Павловны Шерер фразой «обмануть ожидания», или говоря об улыбке этой дамы «она шла к её ожившим чертам», автор никак не имел виду, что некие «ожидания» и вправду, как живые люди, могут быть «обмануты», а «улыбка» семенила мелкими шажками в сторону «оживших черт». Нет! Всё это метафоры – выражения в переносном смысле. Которые в ткани письменной речи графа видны ясно и чётко. И никак не могут быть приняты за «чистую монету».

Другое дело – в поэзии. Наша лакмусовая бумага – метафора – будучи опущена в эту субстанцию ведёт себя совершенно иначе. А именно – исчезает! Совсем, как чорная* кошка в тёмной комнате, которую так живо изобразил проницательный Малевич! Как тёмное пятно на чёрной ткани – не видна.

Ведь если «…и ласточка мутирует к сове»**, то реальность ткани этого поэтического произведения не имеет никакого переносного смысла в словах «тени на стене рисуют крыльев мах», «ты жмуришь страх», «ты – ветер, и колышешь кроны ив», «движением ресниц стреножишь время», «пространство упирается в глаза»… да что это я! Простите, увлёкся. Начал практически переписывать всё стихотворение. С одной лишь целью – показать, что те выражения, фразы, которые в прозе мы должны, обязаны понимать, как метафоры, здесь перестают ими быть. Это и есть настоящая реальность поэзии. Это и есть настоящее, откровенное восприятие действительности. А может быть отражение автора в этой самой реальности, но в любом случае, если принимать сердцем и душой, а поэзию иначе принять невозможно, то нет в ней, в поэзии, никакого «переносного смысла», нет метафоры. Это иная, чем прозаическая, ткань человеческой речи. И перепутать их нельзя. Если умеешь чувствовать.

Поэтому определение поэзии и прозы, а также главный критерий, который никак не позволит их спутать между собой – метафору, возможно не только понять, но и необходимо почувствовать. Что поделать! Ведь мы с вами находимся далеко-далеко от пределов логики. И здесь её законы ослабевают с каждым шагом. По направлению к поэзии. Как улыбка Чеширского кота.

И чем дальше, тем быстретее и быстретее…

* Уважаемая СИРена, грамматической ошибки здесь нет. А если и есть, то сделана нарочно. Неологизм!

** Стихотворение Ирины Чудновой «…и ласточка мутирует к сове».