11. Флорентийская весна

ФИГУРЫ

– «Апокалипсис» – одна из книг Нового завета. Она создавалась в то время, когда христианство уже получило полную легальность на территории всей Римской империи. А множество иных богослужений, включая поклонение Митре, которого считают предшественником Христа, оказались под запретом. Новая религия очень быстро укрепила свою связь с государством, и недалёк был тот час, когда патриарх стал благословлять императора при восшествии на престол.

Моя очаровательная спутница, казалось, совсем забыла о еде и продолжала, слегка жестикулируя вилкой.

– Почему же в этот момент в тексте Откровения одного из самых почитаемых евангелистов появляются столь яркие, подробные описания фигур тетраморфа? Казалось бы, они открыто указывают на языческое происхождение. То есть, на принадлежность к тем верованиям, смысл, следы, самый дух которых будут жестоко искореняться по всей Европе следующие десять веков. Это похоже на парадокс.

И его тем труднее объяснить, что в памяти первых христиан ещё свежи были крики и стоны их единоверцев, преследуемых и казнённых на улицах Рима в предшествующие столетия. Да, сначала Иреней Лионский во втором веке, а потом и первый Вселенский собор, по сути, канонизировали изображения. После долгих споров Ангел и его цвета, наконец, стали принадлежать Матфею, Марк получил символ Льва, Лука – Тельца, а сам Иоанн – Орла. А позже эти знаки стали обязательным на всём христианском Западе символом самого Евангелия. Но это лишь доказывает их намного более раннее происхождение.

– Ваша очередь, – я помахал куском остывающей пиццы, сложенным в ладони, – насладитесь лакомством от Джино. Вместе с теплом оно катастрофически быстро теряет вкус.

– Вам не интересно?

– Отнюдь. Не пропустил ни одного вашего слова. Но голод не доставит радости, а я готов дополнить рассказ.

Мария согласно покачала головой и, отложив в сторону вилку и нож, принялась за еду руками.

– Во-первых, я должен предупредить.

На мне остановился вопросительный взгляд.

– Речь о том, что с момента, как вы вновь напоили меня кофе собственного приготовления, у вас теперь нет лучше друга и опаснее врага, чем я.

– Да чего это вдруг? – невнятно произнесла девушка, аппетитно похрустывая корочкой.

– Вы уверенный в себе человек, как я уже говорил, но недооцениваете личные преимущества. Друг – потому что только сидящий перед вами может по-настоящему оценить вкус кофе, который готовите. Дело в том, что наряду с людьми, обладающими идеальным слухом, существуют те, кто обладает идеальным вкусом. Я – один из них. И остаюсь вашим искренним поклонником. Враг, потому что именно я могу сдать вас мировым производителям кофейных машин, которые непременно откроют охоту на соперника, пусть и превосходящего их по силам. Берегитесь!

– Что за манера угрожать женщине по два раза на дню! Держите себя в руках.

– Не обращайте внимания. Заполняю паузу, – я рассмеялся. – Кушайте с удовольствием. А если серьёзно, то может быть закрепление фигур тетраморфа в христианской символике просто дань преемственности? Если быть точным, не только Иезекииль описывает их, но и, например, апокриф Авраама. Разница лишь в том, что «четыре зверя, окружающие огненный престол», в дохристианское время имели «четыре лика» каждое и по две пары крыльев. Таким образом, единство с Талмудом налицо. Более того, в древних кабалистических книгах можно отыскать четырёх животных: Ганиэля, Кафзиэля, Азриэля и Аниэля, что сторожат четыре стороны света – Восток, Север, Юг и Запад. Или, например, в лунно-солнечном календаре кельтов первоначально только четыре месяца в году, как первые в сезонах, получили имена собственные. Стихии огня, воды, земли и ветра уходят корнями в такие времена, о которых нам вообще знать не суждено.

То есть, я хочу сказать, всё это проявления одного и того же единства веры, или, шире, одного и того же философского взгляда на мир.

– Вряд ли первых христиан заботило это единство. Им требовалось отрицание. Уничтожение оснований предшествующих религий. А вы говорите, будто они именно эти краеугольные камни прошлого оставили на самом видном месте. Да что там на видном! У подножия и вокруг престола Господня. Что-то тут явно не сходится. Во всяком случае, новые пророки запросто могли обойтись и без языческих символов. В конце концов, это ведь не ионические или коринфские ордера, уничтожать которые в храмах было просто глупо и дорого, а заменить нечем. Тем не менее на Капитолии вы сейчас можете разглядеть лишь жалкие останки оснований храма Юпитера, а от храма Юноны Монеты не осталось и такой малости. А тут знаки. Знаки, которые, разумеется, имели огромное значение в ту эпоху, но которые следовало безоговорочно забыть. Именно так и произошло позже. Всё, что было записано и даже высечено в камне оказалось предано земле и огню. А доверчивый мир пребывает в иллюзии, что первоисточники языческой эпохи всё ещё доступны. Представьте, более девяноста процентов так называемых римских, не говоря уже о греческих, хронологий и летописаний – чистейшая подделка. И мы с вами, кстати, сейчас находимся буквально в штаб-квартире тех самых умельцев, предки которых ещё в эпоху Возрождения явили миру несметное количество вдруг – как из воздуха! – обнаруженных списков Тита Ливия, Тацита, Фукидида и других классиков от античности до времён Римского владычества. Каково?

– Не поспорить.

– И не забывайте, «Апокалипсис» – это не просто видения. Это книга-ожидание. Она повествует о самом желанном и заветном для каждого христианина – возвращении Сына Божьего на землю. К чему здесь символы языческой эпохи?

– Пожалуй, вы действительно обнаружили таинственную загадку.

– Не совсем я. Это, строго говоря, часть наследства. А откуда вы, между прочим, так подкованы в вопросах древностей?

– Любопытство – черта характера. Иначе как бы я оказался сегодня здесь? Остальное почерпнул в местных библиотеках, а что-то – догадки.

– В это не поверит и ребёнок. Но хорошо, хорошо, не претендую на откровенность. Вполне достаточно осведомлённости. Согласитесь, – Мария усмехнулась, – требовать от добычи исповеди было бы слишком.

– В любом случае, вы обратились по адресу.

– Значит, дядя в вас не ошибся.

– Ничуть.

– Тогда, позвольте я закончу. Пора сказать главное.

– Воды?

– Да, немного. Спасибо. Так вот…

Мария подняла бокал, и тут её взгляд вдруг наполнился необъяснимым ужасом, застыв в одной точке где-то у меня за спиной. Ожидать детского розыгрыша не было никакого повода, и я с вежливой улыбкой медленно обернулся.

Длинный цилиндрический глушитель двадцать третьего «Марка» смотрел мне прямо в лоб.

– А вот и десерт… – улыбка невольно сползла с моих губ.

Незваный гость, облачённый в маску, слегка повёл стволом.

– Отвернись.

Но отвернуться я не успел. Тяжёлый удар рукоятью в висок тут же взорвал в мозгу сноп ярких искр. Одновременно где-то далеко-далеко и очень глухо прозвучал крик Марии:

– Не трогай!..

И сознание погрузилось в темноту.